Кип отошёл от неумолимой крыши и замер. Было очевидно, что Сэм уже не спасти, и кровавая бойня стала слишком тяжёлой, чтобы он мог её проглотить.
Дети с отвращением наблюдали, как потолок врезался в заднюю половину головы Сэм. Её череп широко раскрылся, выпустив внутреннее насилие, подобное которому их юные умы никогда не забудут. Каждый ребёнок смотрел, скованный одинаковыми слезами ужаса.
Кроме Донни.
Он стоял в хоре тревожных стонов с сухими глазами. Выход Донни для выражения эмоций был давно забит.
Когда ужасные вспышки вырвались из небольших пространств между рубиновым полом и потолком, напряжение, которое Сэди приложила к руке сестры, наконец, лопнуло. Сэди откинулась назад и приземлилась на задницу, но каким-то образом её мизинцы остались сцепленными с пальчиками Сэм.
Длинную полосу бритвенного металла, обрамляющую край потолка, можно было легко не заметить, но когда она упала на пол, а сломанная кость сместилась из стандартного анатомического положения, мерцающий ужас стал до боли очевидным.
Сэди бесконтрольно завыла, всё ещё держась за руку, лежащую у неё на коленях. Хотя изуродованная часть тела упала на её шорты, она не могла позволить себе отказаться от неё.
Метафора даже не была преднамеренной. Она не была готова отпустить.
- Не-еее-еет! - Исаак зарыдал.
Та часть маленькой головы Сэм, которая не была раздавлена, теперь была единственным идентификатором сестры Исаака. Смесь мякоти, зубов, фрагментов скелета и болезненных соков, составлявшая эту кучу, представляла собой версию Сэм, которую её брат хотел бы никогда не видеть.
- Увеличьте масштаб! Я хочу, чтобы они всё увидели, - сказала Джеральдин.
Фукс нажал несколько клавиш на панели управления перед ним, а затем повернул чёрную ручку по часовой стрелке. Угол камеры, отображаемый на массивном основном мониторе, встроенном в стену, прокрался в кровавые детали лица Сэм. Вызывающие тошноту особенности в огромной куче человеческой массы, вырывающейся с края подвесного потолка, были чистым кошмарным топливом.
Блестящий холм крови и мяса тела - мёртвые глаза, раздробленная челюсть и мокрая малиновая грива - представляли собой тревожный финальный портрет.
- Так, миледи? - спросил Фукс.
Джеральдин потёрла руку.
Она перевела взгляд на бутылку шампанского справа от себя и взяла её со стойки. Направив пробку в открытую дверь позади себя, стараясь не повредить какое-либо оборудование, она вытолкнула её.
Несмотря на то, что бóльшая часть декора в доме принадлежала высшему эшелону, бурлящее шипение, переливающееся на турецкий ковёр внизу, нисколько не смутило Джеральдин.
Это был особенный день.
Она наклонила бутылку в сторону и разлила её содержимое по бокалам. Как только каждый из них был заполнен, Джеральдин взяла один себе, а второй отправила своему извращённому коллеге.
Фукс отвернулся от монитора, который только что закончил настраивать, чтобы показать агонию на лице Сэди.
Она вытерла слёзы, всё ещё цепляясь за отрубленную руку сестры. Она как будто верила, что клетки могут внезапно вернуться к жизни.
Срыв девочки взволновал его. Он не видел такой адской реакции с тех пор, как опробовал свои методы в концентрационных лагерях. Его работа заключалась в том, чтобы вызывать такие необычайные эмоции, но он был счастлив заниматься тем, что любил. Хотя Фукс редко выказывал своё удовольствие, уничтожение человечества было его естественным призванием.
Но что важнее, чем его собственное удовлетворение, Фукс просто подсчитал, что, как он знал, Джеральдин жаждала увидеть. Он был рядом с её извращённой личностью достаточно долго, чтобы захватить власть.
- Вот, - сказала Джеральдин.
Она предложила Фуксу бокал, и они выпили тост.
Старый нацист отвлёк внимание от безумных образов. Ухмыляясь, он схватил бокал и поднёс его к Джеральдин.
- За нашего первого, - ответил Фукс.
- Первого из многих, - поправила она.
- Несомненно.
Они подняли свои шипучие напитки, отставив мизинцы. После того, как их бокалы звякнули, Джеральдин и Фукс сделали праздничный глоток.
- Я чувствую себя такой удовлетворённой. Часть меня всё ещё верила, несмотря на рост числа участников, что это будет краткосрочное предприятие. Но не сегодня. Не сегодня… - Джеральдин замолчала.
В голосе Джеральдин послышалась лёгкая дрожь. Чувства ошеломили её. Неожиданный всплеск волнения довёл её до слёз. Она сделала это. Её самые мрачные мечты сбывались.