Смерть не шла ко мне. И тогда я осознал, что погибнуть как собака - это не моя судьба. Проведение держит меня для чего-то другого.
Одним ужасным осеним хмурым утром я с трудом смог подняться с топчана, изображающего мою кровать, и впервые попытался понять где я, а самое главное - зачем.
Голова раскалывалась, во рту словно стадо енотов погадило, мысли путались, и тут меня словно озарение по кумполу вдарило. Я понял, что всё. Хватит.
У изголовья ложа стояла недопитая бутылка пива, по вкусу напоминающее ослиную мочу. Обычно утро с него и начиналось. Но сегодня я просто вылил всё содержимое в унитаз, благо вход в совмещенный санузел имелся и из моей комнатушки.
После уничтожения 'врага' я попытался умыться, но отшатнулся от зеркала над раковиной. Оттуда на меня взирал обросший, опухший, грязный бомж. Глаза помутнели и были водянисто-безжизненными, а взгляд равнодушным и в то же время сильно уставшим.
Сбросив на кафельный пол вонючие тряпки, изображавшие мою одежду, я забрался под душ. Упругие струи били по грязному телу, и я старался соскрести с себя всю мерзость, которая на мне накопилась. И только после получаса отмокания мне показалось, что это более-менее удалось.
Растеревшись большим махровым полотенцем, я попытался найти в ванной бритву, и вполне удачно. Два рыжих одноразовых станка обнаружились в стаканчике для зубных щеток, которыми я успешно уже два месяца и не пользовался. Правда к станкам не нашлось пены для бритья, но это уж не такая и большая проблема, мыло прекрасно пенилось.
Взбив пену на голове, я начал соскабливать всё, что за это время выросло на моем черепе. Раньше, чтобы обриться наголо мне требовалось пятьдесят три секунды ровно, но сегодня помучаться пришлось минут десять, не меньше.
Ноконец, когда я снова стал похож на человека, передо мной встал новый вопрос - где найти чистую одежду, которая в моей комнате отсутствовала как класс. Но даже при всей распущенности местных нравов ходить голышом по дому не хотелось.
От безысходности, перетянув свои чресла полотенцем, я выбрался наружу. Прохладно, но вполне терпимо. Небольшой коридорчик вывел к деревянной лестнице, по которой я и спустился на первый этаж.
Кухня нашлась сразу. Холодильник, возвышающийся белым монстром, раскрыл своё нутро, одарив меня практически пустыми полками. Нашлось лишь два яйца, кусок сыра и немного зелени. Вполне холостяцкий набор.
Уже через пять минут со сковородки на мою тарелку упала прелестного вида глазунья, за поеданием которой меня и застал Янек.
Он только что приехал, я слышал звук автомобиля, поставленного в гараж. Заметив меня, уплетающего яичницу, он подсел по другую сторону стола.
- Проснулся?
- Угу, - нечленораздельно ответил я, буквально промычав.
- Вот и хорошо. Завтра же пристроим тебя к делу. Ты главное больше не срывайся.
Глава 10
Дело оказалось непыльным. Всё что мне было нужно - это сидеть в небольшой кофейне в центре Осло, прихлебывать ароматный кофе, заедая его чизкейком, и пялиться между делом в окно.
В окне-то и было самое интересное. Оно выходило на узенькую улочку, где помимо магазинчиков и кафешек на вторых и третьих этажах располагались жилые квартиры. И в одной из этих квартир проживала отнятая более года назад маленькая девочка, родители которой уже передали аванс на её возвращение. Мне оставалось лишь изображать писателя, и с задумчивым видом заносить в тетрадь свои наблюдения за передвижением новых приемных родителей девочки. Ричард их вёл по городу, но чтобы лишний раз не палиться, за самим домом следил я.
Мне были показаны личные дела на цели с фотографиями и основными сведениями, вытянутыми Люком из общей базы данных. Краткий инструктаж провел Янек, пока из Убежища вез меня сюда. Напоследок, он пожал мне руку, и прошептал:
- Не подведи.
- Не дождешься, - усмехнулся я и, выбравшись, хлопнул дверью.
Кафешка была относительно невелика, но оттого очень уютна. Мягкие кресла за деревянными круглыми столиками так и звали к себе. Я не смог сопротивляться, и развалившись за одним из них, приступил к своему заданию.
Опознания моей скромной персоны я не боялся. Тревожные репортажи с показом моего угрюмого лица прошли несколько месяцев назад, и как я знал из разговоров с Жанной и Яном, местные не особо отличаются способностью к запоминанию. Их мало что интересует, кроме них самих и их интересов, которые зачастую очень узки. Да и к тому же по официальным данным, как сообщил Люк, я покончил с собой, выбросившись в море в одном из фьордов.