- Может тогда вообще от него отказаться, геморрой же.
- Вам за этот геморрой и платят, так что не скулите, чай не бабы, - Палыч выложил на капот раскрытую тетрадку. - Расписывайтесь давайте в проверке, и дуйте дежурить дальше.
Подмахнув в журнале проверок напротив своих фамилий, мы холодно распрощались с нашим непосредственным начальником, заместителем директора родного ЧОПа.
- Вот ведь Орлы с Соколами гады, могли и предупредить, - возмутился Вася, когда мы вновь оказались в салоне автомобиля.
- Дык, кажись звонили, - я вытянул свой мобильник, старую и верную Нокию 3310. - У нас как раз веселье с пьяными дегенератами было, а у меня на беззвучном режиме стояло. Три раза нам набирали.
- Могли и мне позвонить, - напарник даже и не думает прекращать обижаться на коллег.
- Могли, - соглашаюсь я. И только я собрался засунуть телефон обратно в карман форменной штанины, как он завибрировал в руке. На экране высветился дикий номер из мешанины цифр. Звонили явно из-за границы. - Да!
- Витя, это ты? - доносится до меня голос пьяной Лены, человека, которого после развода я меньше бы всего желал услышать.
- Я. Что случилось? Что с Дашей?
- Похоронили Дашу. Вчера похоронили...
Глава 2
Не прошли и сутки, как я стоял в холе аэропорта города Осло и глядел на доску с расписаниями автобусов и электричек, призванных доставить прилетевших пассажиров до самой столицы Норвегии. За плечами остался почти трехчасовой перелёт из Москвы и почти десятичасовой автобробег до Третьего Рима.
Деньги были скоплены, документы для выезда давно оформлены, оставалось лишь заказать билеты на самолёт и попрощаться с любимой Родиной, поднимаясь по трапу. Сложнее было с работой...
После сдачи смены в восемь утра я тут же написал заявление о переносе отпуска и подал его на визирование Палычу. Тот мельком глянул на исписанную бумажку, разорвал на кусочки и так же меланхолично продолжил что-то записывать в толстом амбарном журнале.
- Палыч, а ты не прифигел? Мне отпуск нужен сегодня!
- А кто работать будет? - поднял на меня он свои водянистые глаза. - Папа Карло?
- Палыч, не зли меня. Ты же знаешь, что у меня ребенка похоронили.
- Ну, так ведь уже похоронили, спешить-то некуда, - вновь принялся он за писанину. - Неделей раньше, неделей позже - какая раз... - но договорить я ему не дал, с размаху залепил по лысому виску кулаком, отчего начальник отлетел к стене и удачно приложился затылком.
- Вить, ты чего? - испуганно взвизгнула Светка, чоповский бухгалтер, деливший кабинет с замами директора.
- Ты еще скажи что-нибудь под руку, - рявкнул я в ответ и тяжелой походкой вышел на улицу. Там немного успокоившись и выкурив свежекупленных сигарет, я обдумал дальнейшие планы.
Мне повезло, Палыч на меня заяву в полицию катать не стал, ограничившись выговором и лишением премии. Директор даже сам его обозвал идиотом, когда узнал причину моей агрессии, после чего распорядился не переносить мой очередной отпуск, а оформить мне двухнедельный отпуск без содержания, позволив не появляться на работе целых шесть недель.
Напарник, с которым я занимался установкой пластиковых окон, тоже от известия, что я уезжаю, оказался не в восторге. Мрачно переварив приближающиеся перспективы горбатиться одному, он сухо пожелал мне удачи и бросил трубку. И только после этого я был по настоящему свободен, чтобы без хвостов мчаться к бывшей жене, не уберегшей мою дочь.
Осло встретил меня тяжелыми свинцовыми тучами, отчего казалось, что это не облака давят на тебя, а бетонная могильная плита. Ко всему прочему сюда добавлялся мелкий, но весьма настойчивый дождь, от которого моментально промокла моя куртка, предусмотрительно захваченная с собой. Кутаясь в капюшон, я дождался автобус, расплатился за проезд фиолетовой стокроновой купюрой и устроился на месте рядом с окном, в которое бессмысленно и пялился всю дорогу.
Дождь размывал всё сущее, окружающее меня. Он впитывал свет, игриво одаривая меня лишь отблесками на стекле, струился и тёк, завлекая мою душу в глубокие воды Ахерона. Огни проезжающих автомобилей, яркие вывески магазинов, броские пятна уличных фонарей - всё сливалось и смешивалось в каплях этого серого и темного дождя, и даже сгущающиеся сумерки воспринимались, как выпитый им до дна день.
Вновь этот холодный электрический свет. Ветер врывается в складки моей одежды, но я уверенно иду от остановки в сторону нужной мне улицы. Я уже бывал здесь в прошлом году, и этого для меня достаточно. Теперь даже с закрытыми глазами я смогу добраться до интересующего меня дома, где жила моя дочь...