Обмякшее тело мы отбросили вновь на матрас. Уже без сопротивления были срезаны путы на ногах и на руках. А рядом с потерявшим реальность были выставлено пластиковое ведро для справления потребностей, а чуть подальше кортонная коробка, полная жаренных куриных крылышек. Морить голодом не входило в наши планы.
Вновь к пленнику мы зашли только утром.
Эрик сидел, навалившись на стену, поджав колени под подбородок, он тихо покачивался из стороны в сторону.
- Что вам нужно от меня? Что?!
Но ответа он не получил. Я вновь подмял его под себя, а Дик сделал следующий укол.
- Уроды! Уроды! Твари! - кричал Кох и пытался биться подо мной.
Когда дело было сделано, мы вновь молча ушли, появившись лишь вечером. И всё повторилось вновь. А потом еще раз.
Эрик угасал на глазах. Некогда румяное загорелое лицо его становилось всё бледнее, а на лбу проступала постоянная испарина. Черты лица заострились. Губы были искусаны в кровь, а глаза испуганно бегали, при взгляде на нас.
Психологически его добивало наше молчание. В те краткие минуты, когда мы появлялись не только с наркотиками, но и чтобы принести еды или вылить нечистоты, Кох отчаянно пытался вызвать нас на разговор.
Он угрожал, умолял, плакал, оскорблял, плевал в нас, пытался даже пнуть или ударить, но тщетно, никто из нас не произнёс ни звука.
И вот на девятый день заточения Ричард как бы невзначай проронил:
- Хочешь поговорить?
- Да провалитесь вы в ад, ублюдки и дети подзаборных шлюх!
- Ну как захочешь, позовешь... - и стальная дверь со скрежетом закрылась за нами.
Слова англичанина были пророческими. Всю ночь Эрик звал нас, желаю излить душу и поговорить по-человечески. Но мы не пришли.
Не увидел он нас и на следующий день. Крики боли от ломки говорили нам о его состоянии больше чем любые слова, но нужно было еще подождать.
Утром одиннадцатого дня мы нашли Эрика в позе эмбриона. Подобрав ноги, он тихо скулил в углу, даже не заметив нашего появления. Взгляд его, тупой и бессмысленный блуждал по нам без всякой пользы. Лишь когда я привычно навалился на него, Кох добровольно высунул вперед левую руку и сжал руку в кулак, чтобы быстрее набухли вены.
Всё, он был сломан. Окончательно сломан.
- Ну а сейчас ты готов поговорить? - спросил Дик через десять минут после укола. - Или вновь хочешь испытать прелести героиновой ломки.
- Да пошли вы...
- Отлично! - я по голосу слышал, что напарник сейчас расплылся в улыбке. - Значит хмурого ты от нас больше не увидишь. Совсем. И будешь ты, Эрик, медленно подыхать на зассаном матрасе в этом богом забытом месте. Оценил?
- Д-да... г-готов...
- Что?
- Г-готов г-говорить...
- Вот и умничка, - Ричард сделал мне знак рукой и я мухой выскочил наружу.
В одной из комнат у нас была заранее подготовлена и заряжена видеокамера на штативе. Подхватив её, я и вернулся к пленику и начал выставлять её на него.
- Как ты понимаешь, милый друг, - продолжал англичанин, - разговор мы с тобой будем вести о замечательном человеке, о Якобе Шейнбери, твоём непосредственном начальнике...
Глава 29
- Очень интересные вещи наша птичка напела, - заявил Ричард, заканчивая пересматривать видео повторного допроса Коха, сделанного уже, когда он не был под сильным воздействием наркотиков.
- За что конкретно хочешь ухватиться? За явную педофилию или за Мафию? - развалившись в кресле, я потягивал чашку крепкого кофе, периодически всасывая дым из кубинской сигары, купленной по случаю.
- За Мафию, конечно. Ведь с ней шутки плохи, - товарищ хитро ухмыльнулся.
- И как ты себе это представляешь? - я затянул в рот густой табачный дым. - Ведь у Шейнбери с этими макаронниками полное взаимопонимание. Они чуть ли в десна не целуются.
- Всё так, - Ричард поднялся на ноги и подошел к плите, на которой только-только вскипело кофе в простой медной турке. - Но и 'Яблоко Раздора' в их отношениях присутствует.
- Какое? - удивился я.
- Деньги, - Дик процедил себе в кружку через ситечко густую коричневую ароматную жидкость и с наслаждением сделал первый глоток. - Ничто так не сорило людей, даже близких друзей и родственников, как деньги. А тут денег очень много. Целых двести пятьдесят миллионов долларов.
- Большая сумма, ты прав, - кивнул я утвердительно.
- Если откровенно, то не очень, - англичанин еще раз отхлебнул из чашки. - Для птиц подобного полёта - это рабочие суммы. Но и этого хватит с головой.
- Не скажи, - усомнился я. - Если Мафия пошла на поклон брать в долг две с половиной сотни миллионов долларов, то это говорит, что дела у этой Мафии идут не очень гладко.