Меня никто не сдерживал, да и сам я себя отпустил. Во мне плескалось океаны злобы на себя, на Ленку, на весь этот чертов мир, и, конечно же, на этого иссиня-черного человека, посмевшего прикоснуться к моей шее. Оказавшись на поверженным противникам, я бил и бил его лицо, превращавшееся под моими кулаками в кровавое месиво. И лишь когда он потерял сознание, я остановился.
Тяжело дыша я сполз с него и упал на пол рядом с всё еще стонущей Леной. Пару минут я пролежал без движения, закрыв глаза, и пытаясь абстрагироваться от произошедшего. Но тщетно. Реальность меня не отпускала.
Собравшись с духом, я поднялся на ноги, вытер окровавленные руки о спортивные штаны негра, и, ухватив свою бывшую жену за волосы, потащил её в сторону ванной комнаты, благо её расположение запомнилось еще с предыдущего визита.
Небольшая комнатка, где душевая кабина была совмещена с небольшой акриловой ванной, куда и была засунута Лена. Из держателя была извлечена душевая лейка, а маховик холодной воды выкручен на максимум. Упругие струи ледяной воды ударили по обмякшему телу, приводя его в сознание.
Лена вяло пыталась укрыться от воды руками, прячась за грязную ткань халата. Пусть. Халат намокнет и будет холодить еще сильнее, так что в себя она придёт по любому. Хотя...
Я наклонился и задрал левый рукав. Так и есть - дорожка заядлого героинщика. Десятки точек, образующих непроходящий синяк-гематому, прошлись по локтевому сгибу. Теперь всё более-менее стало ясно.
- Дорогая, и давно ты на наркоту подсела? - спросил я, специально направив струи на лицо.
- Тебе то что? Пошел на хрен, придурок, - огрызалась она.
- Ты давай, не уходи от ответа. Давно на наркоте сидишь?
- Я сказала - пошел на хрен!
Так наш диалог продолжался минут десять, пока к нам не завалился перемазанный кровью негр. Грубо ругаясь на своем наречии, он размахивал перед собой небольшим короткоствольным револьвером, то и дело, пытаясь ткнуть им меня в живот.
- Ирдис, вали этого козла! - вдруг заверещала за спиной, почему-то по-русски Лена. - Нахрен он тут нужен!
Новоявленный Ирдис скорее всего по интонациям понял, что от него хотят, поэтому зловеще, как позволило разбитое лицо, ухмыльнувшись, он в последний раз ткнул ствол мне в грудь и попытался нажать на спусковой крючок.
Револьвер он держал в правой руке, а это значит, что бить по ней нужно моей левой, уводя от линии огня по наиболее легкому для руки маршруту, то есть во внутрь. Одновременно с ударом моё тело с небольшим отшагом совершило скрут за доли секунды оказавшись вне зоны поражения. Опоздавший выстрел не произвел того эффекта, которого от него ожидал негр. Он, еще ничего не осознав, получил удар коленом по своему детородному органу и согнулся. Его затылок принял посыл сплетенных в замок рук, а лицо разбило когда-то белоснежную раковину, расколов её на три неравные части. Нокаут был полным.
Подхватив висевшие тут же полотенца, я начал связывать противнику за спиной руки, не забыв сразу прибрать револьвер к себе в карман куртки. Несколько минут, и негритёнок был схомутан по рукам и ногам, и на всякий случай получил большой кусок тряпки в качестве кляпа.
- Ну что, дорогая, - вернулся я к свой бывшей жене, - пошли, что ли, поговорим о делах наших скорбных.
Глава 4
- Где Олаф? - в который раз поинтересовался я у Лены
- Нету, - наконец ответила она, выйдя из ступора. - К другой ушел, кобель.
- Ну, если пользоваться твоей терминологией, то сама ты получаешься сучкой. Вспомни, как сама от меня на стороне гуляла? - но ответом мне послужил лишь испепеляющий ненавистью взгляд.
Мы ехали в тяжелых предрассветных сумерках в сторону выезда из Осло. Дождь, не перестававший лить всю ночь, сделал дорогу одной сплошной лужей, по которой, понуро разбрызгивая грязь, ехали другие автомобили. Дворники сметали тяжелые капли с лобового стекла, сопровождая свою работу едва уловимым монотонным скрежетом, от которого у меня после бессонной ночи слипались глаза. Дело хоть как-то спасал разговор, который толком не клеился, но попыток завязать который я не прекращал.
Вчера, осознав бесполезность внятного общения с бывшей супругой, я, на всякий случай связав, оттащил её в спальню, где большая кровать еще хранила следы непотребства. Плюхнув обнаженное и мокрое тело на смятые простыни, я уселся рядом и попытался обдумать положение. Но в голову лезли лишь тяжкие, одни мрачнее другой, мысли.
Что произошло? Как такое вообще могло получиться? Ответа не было.