Вот и сейчас, я сижу в машине, припаркованной на тихой улочке одного из норвежских поселков, а моё сознание всё еще не может осознать случившегося. Мою дочь отобрали потому что, на взгляд местных чиновников, моя бывшая жена оказалась плохой матерью.
А вот это бред!
Какая бы Лена не была расчетливой тварью и гулящей кошкой, но дочь нашу она любила безумно. Она неделями корпела над книжками по детской психологии, подбирала ей развивающие игры и занятия, водила за ручку на детские кружки и мероприятия. Не могла же она так быстро измениться. Хотя...
Я знаю о случившемся только из её слов, а это далеко не показатель. Могла она на наркоту раньше подсесть? Могла. Вон какие тут депрессивные погоды. Мог после этого от неё новый муж уйти? Мог, вполне. Ну а тут уже сам бог велел и ребенка от такой мамаши отобрать. Реально? В том то и дело, что реально.
Сама Елена, для своей же безопасности связанная буксировочным тросом сейчас лежала в багажнике. У неё началась ломка, и до поступления новой дозы героина в кровь, она стала очень опасна, особенно для меня. Особенно сейчас.
Пользуясь глухой тонировкой задних боковых стекол, я расположился сразу за местом водителя. Теперь мне видно всё, меня же не видел никто.
Вольво, почившего Ирдиса, была припаркована на стоянке возле небольшого продуктового магазинчика, и не должна была вызвать излишний интерес к себе. Мало ли кто приехал в этот небольшой городишко? Или поселок? Не знаю как даже и назвать данный населенный пункт, тут жителей под тысячу, не больше.
Объектом моего наблюдения стал крашенный в темно-синий цвет двухэтажный дом в двухстах метрах от стоянки, располагающийся как раз в тупике улицы, открыв моему взору все свои окна. Именно сюда привезли отобранную Дашу. Именно тут она и погибла.
Вглядываясь в купленный в случайной туристическо-сувенирной лавке небольшой китайский бинокль, я пытался задушить, бушевавшие в моей душе сомнения. Стоит или нет? Если стоит, то как потом с этим жить?
На раздумья у меня был весь день. Серое небо постепенно становилось еще мрачнее, разродившись к вечеру новым тяжелым дождем. Тугие струи били в мои окна, застилая меня от окружающего пространства. Текущая вода защищала меня от мира или мир от меня - кто знает?
И вот на часах маленькая стрелка указала на цифру десять. Пора.
Выдохнув, я проверил патроны в барабане револьвера, и, спрятав его в кармане куртки, натянул на глаза красную бейсболку. Щелкнул дверной замок, и я оказался снаружи.
Ледяная вода тут же, несмотря на козырек кепки, ударила в лицо, холодные струи потекли за шиворот. Было неприятно, но я шел к выбранной мной цели. Сто пятьдесят метров. Сто. Семьдесят. Тридцать. А вот и белая дверь с красным глазочком звонка.
'Дзын-инь'
Дверь мне открывает улыбающаяся худосочная блондинка, ростом чуть ниже меня. Лицо её, хоть и выражает доброжелательность, но очень неприятно на вид, было в нём что-то животное, лошадиное.
Она что-то спросила, и даже не успела испугаться, когда мой локоть врезался в её челюсть. Рухнув на пол, она серьезно приложилась затылком, моментально потеряв сознание.
Захлопнув за собой дверь, я покрепче сжал рукоятку револьвера, вытащив его из кармана. Как раз в этот момент на шум из гостиной выглянул лысый полноватый мужичок в очках квадратной оправы. Я видел как его глаза округлились от лицезрения происходящего, а после того как моё оружие направилось в его сторону, он, взвизгнув, бросился проч.
Догнать его удалось только на кухне. Суетясь, он пытался вытащить разделочный нож из деревянного держателя, но трясущимися руками сделать это не успел. Я подхватил его локтевым сгибом сзади за шею, и, приподняв, оттащил подальше от ножей. Когда мы вернулись в гостиную, мужик тоже был уже без сознания. Пластиковые стяжки для проводов, найденные в автомобиле, пошли в дело, ноги и руки мужика были надежно зафиксированы, после чего этой же участи подверглись конечности и лежащей у входа женщины.
Когда я затягивал последнюю стяжку на её руках, я заметил испуганные детские личики, выглядывающие через лестницу на втором этаже.
- Не бойтесь меня, - сказал я по-русски, так как других языков толком и не знал. - Я ничего вам не сделаю. Я папа Даши.
- Даша? - донесся в ответ детский голосок. - Даша?