– Саша, – попыталась возмутиться я. – Мы еще сказку не читали…
– Не читали? – он закусил губу, скользнув по мне странным задумчивым взглядом. – Ну, и ладно… Оставлю её у себя на ночь… Сладкая, хочешь, сегодня я прочитаю тебе сказочку перед сном?
– Про пони? – синие глаза восторженно загорелись, а я поклялась себе потренироваться у зеркала, чтобы никогда такая улыбка не появлялась на моем лице, потому что со стороны безмозглая я смотрелась совершенно омерзительно.
– Ну, как хотите… – я притворно зевнула и демонстративно зацепилась взглядом за часы.
– Тогда не будем тебе мешать, – заторопился Цезарь и, обняв Тень за талию, повёл её к выходу.
Когда они ушли, я ещё с минуту сидела на месте, думая о том, что же не так. А потом поняла: щелчка запирающего устройства не было, а это значит, что…
Вскочила на ноги, руками пытаясь удержать сердце в груди.
…это значит, что сегодня ночью в спальне не будет бесхитростной Тоськи, которая обязательно бы меня заложила, уйди я из башни. Откровенно говоря, это была далеко не первая её ночевка у брата, но никогда раньше Цезарь не забывал запереть дверь…
Сегодня ночью я впервые за двенадцать лет выйду в город без сопровождения.
Голова закружилась от счастья, а во рту сам по себе вдруг появился терпкий марципановый вкус. Сашка держал нас на строжайшей диете, лично взвешивая обеих раз в неделю и ревностно следя за тем, чтобы ни капли сладкого не попало в наше меню.
Сегодня ночью я устрою вылазку в город.
Несколько секунд я потратила на то, чтобы извлечь из шкафа старый костюм для занятий борьбой. Не знаю, почему Сашка однажды запретил мне посещать спортзал. Тем более, не представляю, как у меня хватило смелости спрятать от него форму, но сейчас я этой своей нечаянной смелости была страшно рада. Не в моих же платьях появляться в городе. А носить брюки Цезарь нам запретил лет десять назад.
Эластичный костюм ласково прильнул к обнажённому телу, и я не удержалась от того, чтобы погладить синтетические бока руками. Посмотрела на свое бледное от вечного сидения в четырёх стенах отражение и задумалась о том, красивая ли я. Сложно думать о своей внешности и о том, как её воспринимают окружающие люди, когда у тебя есть сестра, словно копирка повторяющая тебя. Каждую родинку на твоём теле, каждую выпуклость, причёску, манеру наносить макияж… Пожалуй, лишь пустота в глазах сестры и отличала нас…
Тоська была глупа. Болезнь ли, военные ли невзгоды раннего детства или просто прихоть природы, но в наши девятнадцать моя сестра оставалась пятилетним ребёнком. Не помню, когда я стала замечать, что что-то не так, а когда заметила…
– Помнишь свою старую таблетку, Осенька? – спросил тогда Сашка, держа меня на коленях и следя за тем, как Тоська строит башню из кубиков. – Ты накачала много игрушек и у неё память забилась. Помнишь? Так и с Тоськой… Разница в том, что апгрейд человеку не сделаешь. И систему не переустановишь. И уж точно нельзя докупить дополнительную карту памяти… А жаль…
Тоська взрослела только телом, оставаясь наивным, впечатлительным и ласковым ребёнком, забота о котором почти полностью легла на мои плечи.
Башня Одиночества.
– Помни, Осенька, никто не должен знать о том, что у тебя… у нас есть сестра!
В какой-то момент жизни эта фраза стала непреложной истиной и основным законом.
– Мы не можем позволить себе казаться слабыми, – говорил Сашка. – Учись быть взрослой и делай всё сама.
И Башню Одиночества перестали посещать даже слуги.
– Мы не станем рисковать цесаревной, – улыбался Цезарь. – Кроме тебя у меня никого нет, жизнь моя.
И на массовые мероприятия, когда нужно было просто стоять на платформе и махать людям из-за братского плеча, стали брать не меня, а Тоську. Мою ласковую, глупую Тень.
От всех этих грустных мыслей расхотелось не только марципанов и шоколада. Даже картинка, на которой было изображено мороженое с амаретто, уже не вызывала привычного слюноотделения… но не отказываться же из-за этого от прогулки!?
Волосы в косу, на руки перчатки, шёлковый платок на шею, чтобы не светить своей бледностью в темноте и – здравствуй, Кирс, большая стеклянная столица, я иду к тебе!
Это была не первая и даже не десятая моя незаконная вылазка, но ночью из дворца я еще не выходила даже в сопровождении Цезаря и охраны. И сейчас немного нервничала, больше прислушивалась к своим внутренним ощущениям, чем к тому, что происходило вокруг меня.
Поэтому прикосновение крепкой руки к моей талии и негромкий звук голоса взорвались для меня свето-шумовой гранатой:
– От Цезаря возвращаешься, сладкая?