По условиям (кстати, никаких «следов» в виде контракта Лина не оставляла, все оговаривалось устно), так вот, по уговору мы обязаны были сопровождать усыновителей на всех этапах усыновления. Но я простудилась и поехать с морпехом не могла. Я вообще не понимала, зачем суровой неулыбчивой морпехше так уж нужен второй ребенок. Кроме того, у меня были некоторые подозрения по поводу ее сексуальной ориентации. Может, если бы не все эти обстоятельства, я преодолела бы недуг и поехала в уральскую глухомань, а так – просто организовала все по телефону, созвонившись с директоршей Дома ребенка. Директорша за баснословную по тем временам сумму, полагавшуюся ей за качественного ребенка, все организовала в лучшем виде, но морпех, судя по всему, накатала на меня телегу.
Прожила она у меня неделю, отдавая отрывистые приказания, и отбыла с черненькой, как галчонок, девочкой в расположение своей части, штат Вашингтон.
Остался противный осадок, предчувствие неприятного разговора с Линой (он вскорости и состоялся) и проклевывающаяся мысль о том, что и отсюда надо линять, потому что тоже подванивает.
Неожиданно взгляд Лины с жесткого поменялся на оценивающий, и она спросила меня – бывала ли я в городе N и нет ли у меня там знакомых? Знакомые были.
Вернее, один знакомый – бывший комсомольский работник, ставший филологом. Поэтому буду называть его КР, как некогда Великого князя. В последний приезд он гордо вручил мне свою новую визитную карточку, где значился экономическим советником губернатора города Энска.
Я совсем не удивилась: в те времена на моих глазах произошло так много трансформаций с людьми. Те, кто был никем, становились персонами, и наоборот, персоны уходили в небытие. Советник так советник.
Но то, что я увидела в Энске, ошеломило. Бывший КР имел роскошный офис в центре города, где щедро угощал шампанским, вместо лоснящегося костюма третьего срока был одет в «Бриони», поменял квартиру и жену. Только позже из недомолвок и косых взглядов новых знакомых в городе я поняла, что КР с друзьями «распилили» деньги одного фонда, предназначенного на благое дело помощи людям, пострадавшим от экологической катастрофы.
Но это позже, а приехала я в Энск с двумя милыми людьми из Америки. Супругам Дойл предстояло усыновить ребенка в Энске.
Это были типичные средние американцы с Восточного побережья. Она – старшая медсестра огромного и очень знаменитого госпиталя, он – главный инженер этого же госпиталя. Она прошла все муки искусственного оплодотворения и прочих хирургических манипуляций, но забеременеть не смогла. И тогда было принято решение об усыновлении.
Джудит приехала с большой надеждой, Дуглас – полностью вооруженный для пребывания в опасной стране. У него был с собой даже какой то суперфильтр для воды. С этим армейским фильтром «можно было пить воду хоть из лужи на Ближнем Востоке», но в Энске фильтр, как позже выяснилось, роковым образом не сработал.
С супругами Дойл, не в пример военнослужащей, я подружилась в Москве легко, сразу и, как оказалось, надолго. Джудит была рыжей, с конопушками на носу, смешливой и с замечательным чувством юмора. Дуглас – большим, плотным, с большими руками, ногами и животом. У себя в городке он командовал добровольной пожарной дружиной и мечтал познакомиться с работой наших пожарных. Я отвезла его в пожарную часть, благо она неподалеку от моего дома в Москве, и он отлично провел время, обсуждая тонкости дела с коллегами-профессионалами. Пожарным он подарил чудесные мощные фонари, крепящиеся на лоб, и тюбики с какой-то волшебной мазью от ожогов. Коллеги были довольны.
А еще супруги притащили огромный чемодан, набитый лекарствами, специальными шприцами и устройствами для многоразовых детских капельниц.
Это был дар персонала знаменитого госпиталя неведомому детскому дому.
С этим чемоданом вышла первая, так сказать, неувязка. В аэропорту отказались его принять в багаж. И чем больше я умоляла тетеньку на регистрации, объясняя, что груз гуманитарный и предназначен для детей-сирот, тем больше она хамила. Мы задерживали двух фей, стоявших за нами в очереди. Феи были в длинных норковых шубах, с гладенькими лаковыми прическами и красивым макияжем. Стойка в третьей позиции, изящество жестов и худоба указывали на принадлежность к миру сильфид.