«Розу — каждому из них!»
— Прямо сейчас, — прошептала она.
Огромный бутон растворился, рассеялся мириадами лепестков, сонмом Херувимов. Рассеялся дождем, словно на розы распался целый континент.
Милене, способной усмирять вирусы и читать в шестилетнем возрасте Платона, помнившей детали каждой из ста сорока двух постановок, было под силу сотворить и двадцать два миллиарда роз. Они умещались в ее разуме. Милена творила их неспешный полет в пространстве, сквозь незримо мелькающих вдоль линий гравитации Херувимов.
Она посылала розы на континенты, населенные людьми. В Лондон и Париж, Западный Китай и Бордо, в Анды и Кордильеры. Она направляла их в затененные места, где они таяли как снежинки. «Это вам», — мысленно обращалась она к людям внизу. В голове у нее оживала музыка «Божественной комедии» — не смешной, но счастливый ее финал; торжественные раскаты грандиозного оркестра; звучание струнных, духовых и литавр. Знакома была каждая нота.
Свет внизу обретал звучание. Бесчисленный хор затопил неглубокое небо Земли. Отовсюду сеялись бутончики роз — достаточно небольшие, чтобы их можно было взять в ладонь, — хотя руки, пытавшиеся их схватить, проходили сквозь них не задевая. Розы падали из облаков, из солнца; проходили сквозь крыши синагог и купола церквей — призрачные цветы, такие же бесплотные, как созидающая их любовь.
Полностью завладев Миленой, видение удерживало ее. Она сидела, распахнув глаза и восторженно замерев. Торжественно гремел музыкальный финал:
На мгновение Милена задержала весь поток роз на весу. Цветы зависли там, где в данный момент находились, — среди гор, в тюрьмах, на ветвях деревьев или же просто в воздухе. После чего она разом все стерла.
— Двадцать два миллиарда! — закричала она, крутясь в своем кресле. — Больше, чем душ у Консенсуса!
«Дополнительные цветы — это для тех, кто не считан. Детям».
Херувимы шалели от восторга. Они пригодились. Преданным, куртуазным Дон-Кихотом сплотился вокруг Милены «Христов Воин», призывая госпожу лишь указать желаемое направление, а уж за ним дело не станет: ринется без оглядки. Хотя больше всего его сейчас тянуло к выращиванию роз. Ему не терпелось стать цветущим садом, стоит госпоже лишь пожелать. Семенами одуванчиков разлетелись по силовым линиям частицы Ангела, восторженно тенькая по струнам гравитации. А где-то в недосягаемой дали, за пределами сознания Милены, грузно ворочалось что-то темное, словно спрут в кромешных глубинах. Консенсус. Удовольствие и то принимало у него вид чугунной гири.
Однако тут, в мире, где обосновалась теперь Милена, царили темнота и спокойствие. Где-то за перегородкой, в недрах Пузыря грузно колыхалась желейная масса — вроде той карты Вселенной, что размечали Ангелы. Сквозь массу дымными волокнами тянулись культуры вирусов. Здесь, в недоступном для пыли и загрязнения космическом карантине, из плоти Пузыря произрастали коды поведения и памяти.
В саду вирусов Милене удалось подыскать и лунку под «Комедию». За ней сейчас присматривал Майк Стоун.
РОЗА ПАМЯТИ СТАЛА ОДНОВРЕМЕННО и розой замешательства. Она теперь росла повсюду. Пузырь, потакая своей невольной слабости, как будто сошел с ума. На следующий день rosa mundi цветок к цветку уже топорщилась по всем стенам. Бутоны ковром покрывали пол и потолок. Они же плавали и в вазе из кости, которую «Христов Воин» соорудил из себя самого.
Напротив Милены за завтраком сидел, ссутулясь, Майк Стоун. Лицо у него румянилось от любви. Вообще любовь придавала ему глуповатый вид.
— Тебе нравится «Моби Дик»? — спросил он.
По их искусственному распорядку дня стояло раннее утро. Милена спросонья не сразу нашлась, как отреагировать на вопрос. Поэтому ответила просто и односложно:
— Нет.
— А вот я нашел описание китобойного промысла очень даже интересным, — сказал он. — С инженерной точки зрения.
— Ты считаешь, если я попрошу Криса сделать для меня белого кита, он перестанет выращивать розы?
— Думаю, из-за этого возникли бы проблемы с вместимостью корабля, — что-то сосредоточенно прикинув, ответил Майк Стоун, судя по всему отнесясь к ее идее совершенно серьезно.
Последовало длительное объяснение насчет протеиновых потолков. Пузырь питался аминокислотами из специальных емкостей, а энергию черпал от солнечных батарей. Милена слушала и кушала. Кое-что из этого повествования было для нее внове и выходило за пределы ее вирусов, так что если относиться к словесам Майка как к непринужденной утренней беседе, то выходило даже интересно. С Майком Стоуном ее сближала любовь к деталям.