«Зои из них единственная, с кем можно открыто разговаривать», — припомнила Милена.
— Зои, может, чего-нибудь выпьешь? Чаю, например? Больше у нас, пожалуй, ничего и нет.
Та в ответ покачала головой и повернулась к Милене.
— И как вы тут только умудряетесь жить? — подивилась она.
Это был прямой и не очень приятный вопрос.
— Смиряем амбиции, — ответила ей Милена. Это был честный ответ.
«…обе стороны постоянно, из раза в раз, появляются на рынке, играя все те же противоположные роли…»
Зои еще раз оглядела убогую каморку и пожала даже не плечами, а бровями. На ней была белая тога, а на голове все та же экзотичная прическа.
— Я хотела просить тебя вернуться домой, Ролфа, но в таком виде ты, безусловно, этого сделать не можешь. Ты в самом деле так нас ненавидишь?
— Ага, — кивнула Ролфа с улыбкой до ушей, — оаааа, — и прикрыла себе рот.
— Семья еще ничего не знает, папа никому ничего не сказал. Нам удалось уговорить его отозвать Нюхача. Впрочем, от него все равно особо проку не было, он весь извелся от любви к какой-то женщине по имени Хэзер.
— Небось он влетел вам в копеечку, — заметила Ролфа, прикладываясь к бутылке.
— Мы с Энджи хотели дать тебе время!
— Это было не очень экономно.
— Если б ты вернулась сама, папа был бы настроен более милостиво. Он уже почти махнул на тебя рукой, Ролфа. — Между ними повисла нелегкая тишина. Лицо у Зои как-то осунулось, даже, пожалуй, обвисло, и кожа проступала так, будто мех на нем рос клочками. — И даже я.
«Это хорошо», — мелькнуло у Милены совершенно безотчетно. Кажется, что-то наклевывается…
«…с течением времени каждый принимает все те роли в сфере товарообмена…»
— Зои, — обратилась Милена. — А если бы что-то продвинулось с музыкой Ролфы, это бы как-то повлияло на ситуацию?
Та угрюмо созерцала свои белые сандалии на плитках линолеума.
— По мне, пусть хоть что-нибудь изменится, и то хорошо, — сказала она.
— Причем сделать это так, чтобы никто не знал, что это Ролфа, что это Гэ-Эмы, никто, даже Семья, это бы как-то повлияло?
Зои глядела в пол не отвечая.
— Послушай, я не знаю, на каких устоях основана Семья. Но я знаю, что Ролфа вызывает у вашего отца серьезное беспокойство.
Глаза у Зои предостерегающе сузились.
— Тю, — подала голос Ролфа. — Трефовый валет. А метит в пиковые короли.
Зои мотнула головой так резко, что на шее сквозь мех обозначились жилы.
— Он хочет быть признанным своими сородичами, а ему препятствуют!
Пора было вмешаться.
— Если… Если бы из ее занятий музыкой что-нибудь получилось и если б устроить так, чтобы ничего не прознала Семья… — Милена протяжно вздохнула, сознавая всю сложность и деликатность того, что ей предстояло сказать, — этого было бы достаточно?
— Достаточно для чего?
— Ну… Ну, скажем, вы просто говорите Семье, что Ролфа исчезла. Причем куда именно или почему, вам неизвестно — в конце концов, она всегда была со странностями, и вот ушла, куда-то запропастилась. Так что это никак не коснется репутации Семьи перед Консенсусом. Не коснется даже… э-э, как бы это назвать… генетического отклонения обратно к норме, что ли. Их же только это волнует.
— А ты редкостная стерва, правда? — ответила Зои.
— Послушай, даже если Ролфа будет при вас, отцу от этого не легче. Если она у него уже сейчас как бельмо на глазу, то так будет и дальше. Изо всех вас о Ролфе с теплотой думаешь только ты. А ей сейчас нужно именно это.
В Зои, похоже, что-то смягчилось.
— Не так легко, мисс Шибуш, видеть, как на глазах у тебя ускользает твоя сестра, — сказала она негромко. — Особенно когда задумываешься: а с чего это вдруг кое-кто ее так подталкивает?
— Не надо, чтобы ускользала! Просто дайте ей время.
— Ты имеешь в виду, дать время тебе.
— Дать время ее музыке. Музыка того стоит.
— И сколько? — резко спросила Зои.
Милена ощутила в груди льдистое покалывание.
— Год, — произнесла она. При этом подумав, что год — это в лучшем случае.
Прислонясь к стене, Зои задумчиво уставилась в окно, втянув щеку.
— Что ж, мисс Шибуш. Ладно. — Оттолкнувшись от стены, она сверху вниз поглядела на Ролфу, что-то прикидывая. Сказать больше вроде бы нечего. Сломанная дверь была по-прежнему открыта. Она подошла к проему и обернулась к Милене.
— Почему я не ощущаю к тебе ненависти? — спросила она.
— Не знаю, — ответила Милена.
— Год, — как предупреждение, произнесла Зои и ушла.
Милена прикрыла за ней дверь и почувствовала, что вся дрожит.