Внезапно Лера, услышав очередную новость о выдающемся достижении американских строителей, встрепенулась:
— Сталинск? Я не ослышалась?
Брунн очень похоже изобразила ржание лошади.
— Чего ржешь?
— Пытаюсь изобразить бурную радость, причем радость животную, природную, от того что кто-то стал внимание обращать на нынешнюю жизнь народных масс. Ты что, не знала, что такой город существует давно?
— Что-то я не припомню…
— Это наш Питтсбург. Была я там в молодости проездом.
— Да я про название…
— А, это? Забыла, что вы все несколько странно реагируете. Нет, это не про то: первый город в «Ржавом поясе» назвали Железногорском, второй — там ведь крупнейший металлургический завод планировался — назвали именно Сталинск. Кать, — Брунн дернула за руку Катю-младшую, — там ребята сколько, миллион тонн стали хотели выплавлять?
— Вроде да, но у них не вышло. Раньше не вышло, а сейчас, как я слышала, где-то под два миллиона планируют.
— Теперь понятно. Но вот что смущает: если на станции запустили четыре генератора по восемьдесят мегаватт, то почему вся станция дает двести семьдесят? Или я арифметику забыла?
— Ничего ты не забыла, — ответила Лере экс-председатель Госплана. — Сейчас турбины на пять с лишним метров под водой расположены и полную мощность не дают. Где-то года через три русло Ниагары от камней очистят, уровень как раз на пять метров упадет и электростанция всю мощность выдавать будет.
— А мне вот что непонятно, — тихо проговорила хозяйка дома, — а не слишком ли дофига металлурги электричества там жрут? Понятно, что в Тихвине оно со страшной силой утекает — но там оно хоть в чистую воду перетекает, а в Америке-то железо ведь из руды обычной плавят?
— А они электричество и не жрут, — ответила Катя-младшая. — То есть жрут, но не ниагарское электричество, у них своя электростанция есть, на реке Огайо, тридцать шесть мегаватт, и им хватало и на завод металлургический, и на город, и на много еще чего. И вторая ГЭС строится в семи километрах ниже первой, на шестнадцать мегаватт, и угольная почти достроена, на которой будут два семидесятимегаваттника, так что новость вообще-то не про электричество. То есть и про электричество тоже, но только одним боком. Просто от Сталинска уже ЛЭП в Железногорск давно протянута, но на полтораста киловольт, а тут в новостях достижением не саму ЛЭП назвали, а то, что она уже на триста киловольт. Там же в Сталинске химкомбинат большой, и они придумали наконец подходящую изоляцию для таких высоковольтных трансформаторов. Но комбинат был просто большой, а теперь вообще огромный будет — и это ему как раз много электричества надо. Там же антрацит очень хороший, почти без золы — и как раз из него две трети американских бензина и солярки делается. Сейчас-то, конечно, угольные станции запускать не станут… временно, и уголь на газовый завод направят чтобы железным печам газа больше доставалось.
— Ну да… Кстати, давно спросить хотела: а почему солярку и бензин там из антрацита добывают? Ведь там же нефти довольно много, а из нефти ее делать гораздо дешевле. Или я что-то не понимаю?
— Мам Кать, я же тебе уже рассказывала: из пенсильванской нефти много солярки получить не выйдет. К тому же американцы всю нефть в Пенсильвании за пятьдесят лет под ноль выкачали, а мы так не хотим. Вдобавок нам нужно во-первых много именно солярки, а во-вторых из тамошней нефти мы только для самолетов топливо делаем и ее нам просто не требуется больше. А насчет дороже-дешевле — это вопрос вообще сильно дискуссионный: когда электричества в избытке, то и солярка из угля недорогой получается. То есть как бы и дороже, но если посчитать хотя бы сколько стоят нефтепроводы те же… Уголь-то в Америке на каждом шагу почти валяется и добывать его просто…
— Вот последней фразы мне для понимания и не хватало. А кто там реку будет чистить? И как?
— Вася речку проверил, там все дно камнями завалено метров на десять в глубину. Ну, Гриша туда отправил несколько плавучих экскаваторов, баржи там сами быстренько построили. А камень неплохой, его, конечно, тоже на строительные нужды пилить можно — и пилят, конечно те куски, что побольше: почему-то Эля говорит, что облицовка из именно вытащенного из реки доломита красивее получается. А опилки и мелочь на щебенку перерабатывают и на железные дороги пускают. Ну и в бетон добавляют, хотя для этого и других камней хватает.