«Начинает случаться», — подумал Чик, но все-таки решил не сдаваться судьбе. Он решил ее перехитрить. Он слезал очень быстро и очень осторожно. Быстро — чтобы судьба не успела придумать что-нибудь очень коварное, а осторожно — чтобы она не могла использовать его быстроту.
Дойдя до последней ветки, он повис на ней, потом обхватил ногами ствол, потом отпустил одну руку и обхватил ею ствол, потом, быстро отпустив вторую руку, ухватился за ствол с другой стороны и, шурша шелухой ствола, обжигая живот и ноги, полетел вниз.
Очутившись на земле, Чик очень удивился и обрадовался, что еще ничего не случилось. Но тут он вспомнил про сандалии и испугался, что их незаметно унес кто-нибудь из рыжих. Ведь сверху он не мог следить за этим холмиком.
«Ну да», — подумал Чик уныло, потому-то, наверное, ничего не случилось. Было обидно, что, оказывается, не он перехитрил судьбу, а просто она изменила способ мести. Все же он подбежал к месту, где он закопал сандалии, и быстро ногой разметал хвою.
Вот это да! Сандалии целехонькие лежали там, где их положил Чик. Чик теперь окончательно поверил, что с ним ничего не случится.
Чик вытряхнул сандалии и огляделся. Ему было очень хорошо, так легко, весело. Лёсик и Сонька вместе стояли возле одной сосны и собирали мастику прямо в банку. Чик махнул им рукой, чтобы они подошли к нему.
— Что случилось, Чик? — закричала Сонька издали.
Чик хлопнул себя ладонью по лбу, показывая, что раз она так громко кричит в роще, где их могут услышать рыжие, значит, она идиотка. «Бедные тоже бывают с придурью», — подумал Чик мельком.
Сонька и Лёсик подошли к нему.
— Их нигде не видно, Чик, — уже преувеличенным шепотом сказала Сонька.
— Так ты их и увидишь, — сказал Чик, вынимая из кармана кулек.
— Ой, Чик, какая здоровенная! — воскликнула Сонька восхищенно.
— Тише, тише, — сказал Чик миролюбиво, хотя на этот раз голос ее был такой же громкий, как и раньше. Но если человек в первый раз в жизни видит такое чудо, как ему удержаться?!
— Можно понюхать, Чик? — спросила она.
— Конечно, — сказал Чик и поднес кулек к ее носу.
— Пахнет как роза, — сказала Сонька, внюхавшись, и даже чмокнула языком.
Возможно, она имела в виду самую пышность запаха, а не его качество.
— При чем тут роза? — сказал Чик, несколько оскорбленный нелепостью сравнения.
Чик сразу же стал думать, почему ей пришел в голову запах розы, а не какой-нибудь другой. Наверное, решил Чик, она хотела сказать, что мой самородок имеет самый лучший запах, а так как самый лучший запах считается у розы (Чик считал это предрассудком), вот она и сравнила.
— Чик, можно, я переложу его в банку? — не угомонялась Сонька.
— Подожди, — сказал Чик: к ним подходили Оник и Ника. Лёсик долго сопел над самородком, нюхая его.
— Пахнет мастикой, — наконец сказал он.
— А ты хотел, чтобы чем? — язвительно спросил Чик. Простота Лёсика, как и слишком пышное сравнение с розой, не понравилась Чику.
— Дело не в запахе, а в породе, — спокойным голосом владельца счастья объяснил Чик. — Такой большой кусок белой мастики очень редко попадается.
— Давай запомним место, — сказала Сонька, — а в следующий раз ты снова сорвешь его здесь.
Чик не стал ей отвечать, потому что это было слишком глупо. Ждать самородка на этом же месте было все равно что ждать самое красное яблоко или самую крупную грушу на той самой веточке, на которой они висели в прошлом году.
— Посмотрите, что Чик нашел! — крикнула Сонька, увидев приближающихся Оника и Нику. Гордясь за Чика, она присоединилась к нему, она как бы сказала им: смотрите, чего добилась наша пара, а чего добились вы?
Оник и Ника шли рядом, и Чик, оглядев их, подумал, рассеянно ревнуя: уж не целовались ли они? За Оника-то он был спокоен, но черт-те что Нике могло взбрести в голову. Может, она вспомнила того мальчика из санатория. Интересно, сколько бы она теперь пальцев оттопырила?
— Где нашел? — спросил Оник и, взяв в руки самородок, понюхал его.
Ника тоже, наклонившись, понюхала. Всем казалось, что самородок должен пахнуть чем-то особенным.
— На этом дереве, — сказал Чик и с удовольствием рассказал, как все было.
— Чик, можно, я буду его нести? — сказала Ника и высыпала свою добычу с ладони в банку. Она мастику собирала прямо в ладонь.
— Как хочешь, — сказал Чик и пожал плечами.
— Я первая хотела нести, Чик, — жалобно сказала Сонька и посмотрела на Чика.
— Он будет в банке, — решил Чик.
Все высыпали свою добычу в банку, а сверху положили самородок. Теперь все хотели нести банку с мастикой, но Чик решил, что правильней всего, если ее будет нести Сонька.