И вот однажды темной ночью отправилась мама с теткой Порубячихой на ярмарку в Теплую. Дом она заботливо заперла, а ключ спрятала в окно. Мы остались одни под присмотром звезд, мелькавших среди туч. На южном краю неба во тьму врезались просветы.
Обе женщины пустились в долгий путь через горы. Взяли с собой увесистые палки, чтобы не только можно было о них опираться, но и защититься при надобности.
В нашем крае тогда еще нередко разбойничали, и грабители, особенно в ярмарочные дни, подстерегали торговцев, чтобы отобрать у них туго набитые кошельки.
У Лучанской долины, вклиненной между крутыми косогорами, они повстречали четырех женщин из Осады. И конечно, обрадовались: вместе идти было куда веселей. У женщин в руках тоже были тяжеленные палки. И не так, мол, против разбойников, как против дикого зверя: они слыхали, что в долине стаями бродят волки. Мама с теткой очень перепугались.
— Ладно уж, если будем друг друга стращать, ничего не сделаем. Коли нам суждено, волки и тут нас отыщут. Так, пожалуй, лучше пойдем, — в конце концов рассудила мама.
И женщины — хочешь не хочешь — двинулись в путь. Тетка Порубячиха даже посмеялась над собой, что в глубине души спасовала перед волками. Это уж, поди, в нашей деревне она так разбаловалась. От злости на себя она крутанула у бедра палкой, да так, что в воздухе свистнуло, и рассмеялась.
— Только уж пойдемте потише, — предложила одна из женщин.
Ее послушались, шагали почти молча во тьме под хмурым, затянутым тучами небом. Они своим телом распахивали сугробы и брели, глубоко увязая в снегу. Над долиной то и дело проклевывалась бледная звезда и снова исчезала за наплывавшими тучами.
На полпути мама почувствовала резкую боль в ноге. Жесткая обувь стерла ей пятку. Эта невыносимая резь отдавалась у нее даже в сердце, мама почти теряла сознание, но сказала сама себе, что должна выдержать. Так с трудом они добрели до Теплой. Счастье еще, что там было кому прийти им на помощь.
Обогреться они вошли в корчму. Замужем за корчмарем была их знакомая, сестра Цира Петраня из нашей деревни. Дородная, обходительная и речистая женщина, она как-то по-особому разбиралась в людях, а сама была до того милая, что привлекала гостей в корчму куда больше, чем хмельные напитки. Деньги рекой текли в корчмаревы кубышки. Говорили, что ей только птичьего молока не хватает.
— Не беспокойтесь, пятка вмиг заживет, — говорила она маме, прикладывая ей к ноге чистую тряпочку с мазью.
Боль утихла. Для корчмарки очень было важно, чтобы женщины помянули о ней добрым словом в родном Оравском селе. Она накормила их мясным обедом да еще поднесла по стакану пива.
На скотные торги они отправились чуть свет. Походили, поглядели, что и по какой цене можно купить. Дивились, что скот сравнительно дешев. Люди были вынуждены продавать, поскольку в прошлом году не уродились корма. Один крестьянин из Вавришова все упрашивал маму купить двух коров — очень уж не хотелось ему возвращаться с ними домой. Коровы и впрямь были хорошие, дойные, разве что слишком тощие. Их бы малость поправить, чтобы бока округлились. Шерсть у обеих была густая, ярко-рыжая, только на лбу белая метина и белая полоса по спине. Шерсть от холода вся вздыбилась, а уж как бы она залоснилась, задай коровам подходящего корма. И цена невелика, хотя у женщин и таких денег не было. Тут вдруг натолкнулись они на торговца Смоляра из нашего комитатского города.
— О деньгах не тревожьтесь, я одолжу вам, сколько понадобится. Да и кто откажет таким молодкам?
На первый взгляд могло показаться, что Смоляр делает доброе дело, но как истый купец он надеялся и заработать на своей доброте. Уж не впервой ему удавалось подобное — стреляный был воробей в этих делах. Он рассуждал так: как откормят женщины отощалую скотину, он станет их поторапливать с долгом. А чтоб вернуть его, придется им продать коров подешевле. Так он и деньги назад вернет, и коров за полцены купит.
Но случилось иначе. Денег он, правда, им дал, и коров они купили. В корчме у сестры Петраня привязали их к ограде, но чего только не бывает на свете: в корчму забрели двое торговцев, искавших дойных коров для поместья в Турине. Понравились им именно эти коровы, привязанные у корчмы. Тут же на месте ударили по рукам, и сделка состоялась. Они заплатили столько, что женщины вернули долг Смоляру, и у мамы еще осталось на взносы и проценты. И тетка Порубячиха получила свою долю. Рассказывали, что мама даже просветлела лицом и уже не вспоминала о мытарствах, которые довелось пережить. У нее камень с души свалился, что в банке хоть на время угомонятся и нам не придется покидать родной дом. Мама решила идти и на ближайшие ярмарки: ведь надо было думать о следующих платежах.