По мере того как они углублялись в лес, деревья становились все более древними и причудливыми. Их стволы извивались подобно застывшим в танце великанам, а корни выступали из земли, словно пытаясь о чем-то предупредить путников.
— Не бойся, — прошептал Волк. — Страх — плохой советчик для ведьмы. Смотри сердцем, чувствуй душой.
Внезапно лес расступился, открывая небольшую поляну. Дом Бабы-Яги не был таким, каким его описывали сказки. Вместо мрачной избушки на курьих ножках перед Региной предстало удивительное строение — словно живое существо из дерева и камня. Основание дома образовывали могучие корни древнего дуба, переплетенные так искусно, что создавали прочный фундамент, в который были вкраплены массивные глыбы потемневшего камня, покрытые узорами мха. Эти каменные блоки казались частью самой природы, будто их вылепила сама земля, охраняя тайны древнего леса. Стены поднимались спиралью, будто вырастая из этих корней, и были сложены из потемневших от времени бревен, между которыми пробивались живые ветви с мерцающими листьями. Окна дома напоминали глаза совы — круглые, с витражами из цветного стекла, переливающегося всеми оттенками янтаря и лесной зелени.
Крыша дома походила на раскрытые крылья огромной птицы, покрытые чешуей из серебристой коры и мхов всех оттенков изумруда. По краям крыши свисали причудливые деревянные украшения, звенящие на ветру подобно эоловой арфе. Дым из трубы выходил разноцветными кольцами, которые превращались в мерцающих бабочек и медленно таяли в воздухе.
Вокруг дома раскинулся удивительный сад, где в полном согласии росли растения всех времен года: весенние подснежники соседствовали с осенними хризантемами, а летние розы обвивали зимний молочай. Узкие тропинки, выложенные разноцветными камнями, извивались между грядками с неведомыми травами и причудливыми грибами, светящимися в тени.
Когда Регина с Волком приблизились к крыльцу, резные перила словно сами раздвинулись, приглашая войти. Ступени тихонько поскрипывали под ногами, будто напевая древнюю песню.
Внутри дом оказался настоящим чудом. Пространство здесь жило по своим законам — комнаты словно дышали и менялись, как узоры в калейдоскопе. Потолок уходил ввысь спиральным куполом, сквозь который проникал мягкий свет, преломляясь в кристаллах, парящих в воздухе. По стенам вились живые лозы с светящимися цветами, чьи лепестки медленно открывались и закрывались, наполняя воздух тончайшим ароматом.
В центре первой комнаты располагался огромный очаг, где пламя меняло цвет в зависимости от того, что в нем готовилось. Над огнем парил котел, сделанный словно из лунного света, а вокруг него кружились в воздухе ложки и половники, помешивая таинственное варево.
Вдоль стен тянулись бесконечные полки с книгами, которые иногда сами перелистывали страницы, шелестя как осенние листья. Между книгами стояли склянки и сосуды всех форм и размеров, наполненные жидкостями, которые светились, переливались и порой даже подмигивали любопытным взглядам.
В углу комнаты примостился ткацкий станок, на котором невидимые руки плели полотно из лунных лучей и утренней росы. Рядом в большой плетеной корзине лежали разноцветные клубки пряжи, похожие на застывшие радуги.
С потолка свисали пучки трав, распространяющих удивительные ароматы — от сладких до терпких, от знакомых до совершенно неведомых. Между ними порхали крошечные огоньки, похожие на светлячков, но с разноцветными хвостиками искр.
— А вот и ты, дитя древней крови, — произнесла Баба-Яга голосом, похожим на шелест осенних листьев. — Я ждала тебя... много лет ждала.
Сама хозяйка дома оказалась совсем не похожей на злую старуху из сказок. Высокая и статная, она двигалась с грацией юной танцовщицы, хотя ее серебристые волосы, заплетенные в сложную косу с вплетенными в нее живыми цветами и светящимися кристаллами, говорили о почтенном возрасте. Ее лицо, испещренное тончайшими морщинками, напоминало кору древнего дерева, но кожа светилась изнутри, словно освещенная закатным солнцем.
Глаза Бабы-Яги менялись, как небо в грозу — то становились темными и глубокими, как лесные озера, то вспыхивали золотистыми искрами. Они словно хранили в себе отражения всех тайн мира. Ее руки, унизанные кольцами из неведомых металлов и камней, постоянно находились в движении, словно ткали невидимое полотно.
Одета она была в платье, сотканное, казалось, из самих теней и лунного света. Ткань переливалась и менялась, создавая узоры, похожие на звездные карты и древние руны. На плечи был наброшен плащ из птичьих перьев всех цветов радуги, которые иногда шевелились, словно готовые взлететь.