Единственным, чья сумма не должна была увеличится в таком случае, был Чарльз Брандергас и поэтому он абсолютно спокойно спросил:
— Я могу получить свои пять тысяч?
— Конечно, — поднял указательный палец Альфаро Сикейрос, — но только тебе придется подождать как и всем, целый месяц.
— Что ж, ради таких денег можно подождать и больше. Я буду в таверне, и вы знаете, где меня найти. В случае, если вы будете делить деньги — сообщите, — Чарльз Брандергас поняв, что самый страшный момент позади, ведь бандиты чего доброго могли начать резню прямо в городке, не отходя от сундука с деньгами, улыбнулся.
Улыбнулся ему в ответ и Альфаро Сикейрос.
Чарльз Брандергас неторопливо сложил свои инструменты в саквояж, защелкнул замки и как доктор после удачной операции, вполне удовлетворенный собой, направился к таверне.
На этот раз ему даже никто не смотрел вслед, все как завороженные смотрели на сундук, наполненный деньгами. Правда, в этот сундук можно было положить содержимое еще таких трех-четырех сейфов, но об этом никто не задумывался, всех завораживала сумма — миллион долларов.
Под присмотром Альфаро Сикейроса Мануэль и Билл Нортон понесли сундук в таверну, а остальные бандиты остались возле раскрытого сейфа, глядя в его нутро. Он хоть и был пустым, но все равно привораживал взгляды бандитов. Он напомнил большой толстый кошелек, из которого только что вынули деньги, но который еще сохранял их тепло и запах.
Альфаро Сикейрос прошел вслед за своими подручными и по дороге схватил хозяина таверны за ворот рубашки и грозно крикнул в лицо:
— Ключ от склада!
Хозяин трясущимися руками отдал Альфаро Сикейросу связку ключей и довольный тем, что его не пристрелили на месте, бросился за стойку, словно та могла его спасти.
А главарь бандитов прошел за своими подручными, открыл массивную, обитую железными полосами дверь, и приказал:
— Поставьте сюда.
Тяжелый сундук грохнул на каменный пол между мешками с сушеными бобами и бочками, наполненными маслом.
Глава 9
Прошло полторы недели тягостного ожидания. Вся банда маялась бездельем, но кажется, все смирились с тем, что деньги они смогут получить только тогда, когда закончится срок, определенный Альфаро Сикейросом.
Всем хотелось быть как можно ближе к деньгам, и поэтому бандиты отказались поселиться в комнатах на втором этаже. Они разложили свои плащи, седла, внизу, рядом с окованной железом дверью, за которой Альфаро Сикейрос прятал миллион долларов.
Ключи от двери склада и от сундука неотрывно находились у главаря банды, он их не доверял никому. И каждый день, как соблюдение ритуала, он приводил всех своих подручных, отворял дверь и показывал, что сундук, запертый навесным замком, стоит на месте.
Все вожделенно ахали, вздыхали, но ничего не оставалось делать, как вновь покидать склад и потом целый день и ночь лежать, размышляя о том, кто и как будет тратить деньги.
Бандиты было уже начали играть на те деньги, которые лежат в сундуке, но Альфаро Сикейрос строго-настрого запретил этим заниматься. Ведь он понимал, что проигравший наверняка попытается убить того, кто у него выиграл, чтобы таким образом избежать уплаты карточного долга. Бандиты, немного поразмыслив, согласились со своим главарем.
Да и выбора у них не было, тем более, поссориться в такой ситуации с главарем было опасно. Каждый понимал, что за него никто не заступится, если Альфаро Сикейрос выхватит револьвер, а доля всех от этого выстрела только увеличится и все будут только рады.
Поэтому никто и не позволял себе никаких глупых выходок, все вели себя перед закрытой дверью склада так, как ведут себя перед алтарем. Бандиты буквально молились на те деньги, которые были спрятаны в окованном железом сундуке.
Человек привыкает ко всему, даже к тому, что его отделяет от денег десяток ярдов и волнение постепенно уходит.
Но если в первую ночь бандиты не спали, следя друг за другом, то, наконец, усталость и нервное напряжение сделали свое дело.
Когда кончилась вторая неделя, Ретт Батлер дождался когда вся банда, утомленная ожиданием уснет и позвякал шпорой о пол. Никто так и не проснулся.
Тогда Ретт Батлер осторожно поднялся и двинулся к выходу. Он еще постоял у двери, прислушиваясь, не проснулся ли кто.
Но спал даже чрезвычайно чуткий Альфаро Сикейрос.