Во время, когда неистовая полуденная жара испепеляла землю, все обитатели Тары предпочитали укрываться в своих комнатах, прячась от солнца за толстыми портьерами.
Скарлетт вошла в пустой дом и проникла в гостиную.
Это было странное ощущение: казалось, все люди исчезли. Девочка стояла посреди огромной комнаты в притихшем доме. Ковры, камин, встроенные в панели полки с красными лакированными шкафчиками…
Скарлетт остановилась напротив огромного зеркала. В нем отражалась она сама и дверь. А за дверью возникал отраженный в зеркале стол, а за ним еще одна дверь, аллея, далекие подсолнухи и все это было так отчетливо и неподвижно, что казалось, реальность их ненарушима.
Это был странный контраст между улицей и домом.
Там, снаружи, когда Скарлетт гуляла, ей казалось, что все меняется, живет, а теперь, когда она смотрела в зеркало, то там все застыло.
Взгляд девочки невольно обращался то туда, то сюда.
Все окна и двери в доме были открыты из-за жары, и поэтому дом полнился звуками природы. Шелестели листья деревьев, казалось, вздыхали цветы, словно бы все скоротечное и преходящее обрело голос.
И этот голос то шелестел, то замирал как человеческое дыхание, а в зеркале все затаилось и словно бы сделалось бессмертным.
И среди этой неподвижности Скарлетт видела себя.
Она медленно отошла вглубь гостиной, стараясь не терять свое изображение. Она стояла маленькая, занимавшая лишь один край огромного зеркала, так далеко, что и не разглядеть толком.
Девочка медленно двинулась навстречу своему отражению. Она замедляла шаги и поправляла розу, приколотую к платью. Она словно бы сверяла себя со своим отражением, словно бы хотела проникнуть в его душу.
Вот ее зеленое платье и узкие туфли. Она приближалась так постепенно, что девочке казалось, она не нарушает картины, отраженной в зеркале, а только вносит в нее какие-то новые настроения, которые незаметно изменяют и другие предметы словно бы вежливо просят их посторониться.
И стол, и аллея, и подсолнухи, ожидавшие ее в зеркале, словно бы расступились, принимая ее в свое общество.
Скарлетт поправила бант и вздрогнула.
Внезапно ее занятие было прервано: в зеркало заглянул кто-то большой и черный, заслонил собой все вокруг, закрыл собой подсолнухи, аллею, стол и тут же исчез.
Но вся картина успела измениться.
Скарлетт испуганно оглянулась. За ней стояла Мамушка.
— Ты что, испугалась? — ласково спросила служанка.
Скарлетт, сама еще не понимая почему, почувствовала себя неловко.
— Да нет, я думала я одна в гостиной.
— У тебя все еще болит голова?
— Да, — соврала Скарлетт, — такая жара, что я, наверное, пойду прилягу, — и Скарлетт удалилась в свою спальню.
Она и в самом деле не раздеваясь прилегла на кровать и долго смотрела в потолок. И сама не заметила, как уснула.
Ее разбудил звук гонга, созывающий домочадцев к ужину.
Скарлетт без аппетита поужинала.
До ее сознания почти не доходили разговоры, звучащие за столом. Она изредка отвечала «да» или «нет», да и то невпопад.
Она еще не понимала точно, что с ней происходит, но ощутила, что изменилась: изменилось все ее тело, изменились мысли.
Ей уже было смешно и даже немного неудобно за сестер, пытавшихся шалить, когда их не видели родители или Мамушка за столом. Они пробовали успеть, пока отец занят разговорами, переложить одна другой кусок из тарелки в тарелку.
После ужина Скарлетт тут же поднялась в свою спальню.
Мамушка озабоченно выглянула из-за двери.
— Тебе нехорошо, милая? — спросила она.
— Да, все так же болит голова, — вновь обманула свою верную служанку Скарлетт, она чувствовала непреодолимое желание остаться одной.
— Я принесу тебе настой трав, — сказала Мамушка.
— Нет, не надо, мне всего лишь стоит прилечь и уснуть.
— Ну что ж, — служанка помогла Скарлетт раздеться и тихо прикрыла дверь.
Скарлетт, выспавшейся днем, совсем не хотелось спать. Она лежала и, казалось, ни о чем не думала.
Она прислушивалась к своему телу, словно проверяя, прежняя ли она Скарлетт или же теперь какая-то другая. Это было странное чувство — ощущать свое тело обновленным, чувствовать себя по-иному.
Девочка забыла о том, что существует время, настолько всепоглощающим было это занятие.
Она очнулась, хоть и ни на минуту не засыпала, от боя часов в гостиной и чуть не вскрикнула — они пробили двенадцать раз.
После их боя в доме воцарилась тишина. Она казалась непроницаемой и нерушимой.