Порка, к счастью для Владика, продлилась не шесть часов, и даже не час. Уже через пятнадцать минут Цент устал от этого однообразного и утомительного занятия, и объявил, что на сегодня сеанс окончен, а остальную причитающуюся дозу Владик получит в другой раз. Он отвязал рыдающего программиста, и приказал тому заняться костром, а сам, глянув на часы, недовольно спросил:
– Так, я не понял, а где Машка?
Девушка до сих пор не вернулась, хотя должна была объявиться уже давным-давно. Задание ей досталось легкое, и Цент даже мысли не допускал, что с той могло стрястись какое-то несчастье. Машка, это ведь не Владик. За четыре прошедших месяца она поднабралась ума, благо учитель ей достался толковый, и теперь ее можно было смело отпускать гулять после заката.
Так, во всяком случае, Центу казалось до сегодняшнего дня.
– Где можно лазать столько времени? – возмутился он. – Небось, и ужин прогуляет. Явится в полночь, начнет шуршать пакетами, разогревать еду, меня разбудит…. Дождется, егоза. И ей перепадет на орехи. Мой ремень приверженец равноправия полов. Одинаково хорошо гуляет и по попам мальчиков, и по попам девочек.
Тут он обратил свое внимание на Владика, и проворчал:
– Эй, симулянт. Хватит притворяться умирающим. То, что тебе перепало, это даже не порка, это оздоровительный массаж ягодичных образований.
Но Владик придерживался иного мнения. Он чувствовал себя спидраннером, который за пятнадцать минут прошел на харде все круги ада. Дрожащей рукой Владик осторожно пощупал то место, которое прежде являлось мягким, а теперь превратилось в больное, дабы убедиться, что пятая точка до сих пор на месте. Потому что в какой-то момент порки ему показалось, что она взорвалась, разлетевшись на осколки.
Затем состоялся ужин. Цент ел разогретую на костре тушенку, закусывая оную сухариками, а вот Владику, в этот вечер, досталось нетипичное блюдо. Вместо положенной пайки Цент выдал ему две головки лука, и предложил угощаться.
– Это все? – спросил Владик, глядя на лук со смесью удивления и отвращения. Он никогда не являлся любителем этого овоща. И уж точно никогда не употреблял лук в голом виде, даже без хлеба.
– Экий ты, однако, живоглот, – возмутился Цент. – Ладно, я сегодня добрый. Держи. Трескай на здоровье.
И он добавил к двум головкам лука третью.
Не это Владик имел в виду, совсем не это. Его не устраивало не количество пищи, а ее качество.
– А можно мне сухариков? – осторожно спросил Владик.
Приканчивая вторую банку тушенки, Цент отрицательно мотнул головой.
– От сухариков тебе лучше воздержаться, дружище, – ответил он, не прерывая ужина. – В них ведь канцерогены. А это, поверь мне, вредная штука.
– Мне бы чуть-чуть, – взмолился Владик.
– Там чуть-чуть, тут чуть-чуть. А канцерогены-то в организме накапливаются. Так недолго здоровье подорвать. Не успеешь опомниться, как уже инвалид.
– Тогда можно мне тушенку?
– Да что это за напасть такая? – возмутился Цент, и Владик в страхе шарахнулся от него. – Ты что же, в могилу себя решил загнать? Да это тушенка…. Господи, в ней же сплошная химия. Я удивляюсь, как мы от этой тушенки еще в темноте не светимся. Владик, друг, гони ты прочь из своей головы мысли о нездоровой пище. Тушенка и сухарики, это верная дорога на кладбище. А ты ведь туда не хочешь?
– Нет, – пискнул Владик. На кладбище он не хотел.
– Тогда прекрати отравлять свой подростковый организм всякой гадостью. Тебе требуется здоровое питание, понимаешь? Пища, содержащая в себе всю гамму витаминов и микроэлементов. К счастью, на свете существует такая еда. Самая полезная еда. И это лук.
– Лук? – удивился Владик. Он, конечно, слышал, что лук полезен, но что-то сомневался, что тот является самой полезной пищей на свете. И уж точно он не является самой вкусной пищей.
– Да, лук, – подтвердил Цент. – С сегодняшнего дня я объявляю войну за твое здоровье. И первым шагом к победе станет твой переход на здоровую пищу. А теперь перестань капризничать, и ешь лук. Сам увидишь, какое благотворное влияние он окажет на твое самочувствие.
Делать нечего – пришлось давиться луком. Как там насчет полезности, того Владик не знал, но вкусовые рецепторы ничуть не обрадовались его новому рациону. Третья головка далась особенно тяжело. Владик чувствовал, что сейчас лук полезет из него обратно. Ему было противно и тошно питаться этим. Из глаз потоками лились слезы, изо рта капала горькая луковая слюна.
Он осилил свою порцию. Съел все. И почувствовал себя отвратительно. Надеялся, что хотя бы чаем перебьет мерзкий привкус во рту, но Цент не дал ему чая. Сказал, что чай вреден, после чего сам выхлебал три кружки, закусывая его чудовищно вредными шоколадными конфетами.