Это не твоя жизнь, Полина. Эта роль тебе не подходит.
К следующей среде моё здоровье окончательно восстановилось, и я отправилась в больницу за справкой. К этому времени я твёрдо решила прекратить любые, нарушающие рамки школьной субординации, отношения с директором. По правде сказать, я была бы совсем не против вообще сменить школу, чтобы вообще его больше никогда не видеть (от греха подальше), а также не испытывать жуткого смущения перед ни в чем не повинным Мишей. Но это блажь — мои родители ни за что на такое не согласятся. Менять школу, когда до выпуска всего несколько месяцев? Вздор.
Поэтому я, стиснув зубы, скрепя сердце, сжав кулаки и проч., собиралась спокойно (в идеале) доучиться в своей родной школе. Как это сделать? Наверное, единственным возможным способом — зашорившись от окружающего мира, не обращая внимания ни на какие волнения. Словом, так же, как я прожила все эти месяцы от сентября и до рокового декабря. Теперь мне кажется всё больше, что время это было счастливей, чем могло показаться на первый взгляд.
Теперь пути назад нет. Справка на руках — завтра выхожу на учёбу.
Невесело размышляя о том, как бы не привлекать к себе лишнего внимания оставшиеся пять месяцев, я покинула территорию поликлиники и не заметила, как чуть ли не в полуметре от меня остановилась машина. Конечно, его машина. Я вздрогнула. Это не хорошо. И что он тут забыл?
— Покатаемся? — насмешливо вопрошал он, приоткрыв дверь. Видимо, выходить он даже не собирался, так как был вполне уверен в том, что я тотчас же сяду в машину.
— Нет, мне нужно домой, — тихо, но твёрдо проговорила я, тут же ускорив шаг.
— Стой! — это был один из тех немногочисленных случаев, когда непоколебимый директор был в замешательстве. Он явно не ожидал такого развития событий. — Давай я хотя бы подвезу тебя домой.
— Не стоит, — непреклонно ответила я, даже не обернувшись.
Тут он потерял остатки самообладания и, выскочив из машины, побежал за мной. Схватив меня за руку, он развернул меня к себе и с видом крайней озабоченности вгляделся в моё лицо. Я отводила взгляд, отворачивалась, пыталась высвободиться. Отчего-то любые его прикосновения отныне мне были неприятны. Как только он касался меня, перед глазами вставали ещё недавние наши «рандеву». От этих резких вспышек становилось противно, стыдно, ощущение какой-то грязи наваливалось на сердце. Тут же вспоминалась ссора с Мишей и его едкие реплики: «он же старик», «давно ли ты стала шлюхой», «и ради чего». Хотелось схватиться за голову, зажмуриться и не думать об этом. Но для начала — отделаться от директора.
— Что с тобой? Что случилось? — он тряс меня за плечи и был не на шутку взволнован.
Я ничего не хотела объяснять. Не хотела лгать, оправдываться, вообще говорить с ним о чем бы то ни было. Меня даже не интересовало, что он здесь делает, не следит ли он за мной, а даже если и так — мне было всё равно. Единственное, чего хотелось — бежать. О, как странно испытывать такие чувства по отношению к человеку, один только голос которого некоторое время назад заставлял меня бежать из дома, оставляя все дела на потом, лгать маме, совершать абсолютно необдуманные и несвойственные мне поступки.
— Акта эст фабула!* — неумело протараторила я не свои слова. Моя сестра всегда так говорила, когда родители подступали к ней с очередным серьёзным разговором. Щебетала эти слова и исчезала. На удивление, это так сильно подействовало на директора, что он тут же отпустил меня и даже отшатнулся, чуть ли не в благоговейном ужасе. Как будто призрака увидел. Тут я повременила бежать.
— Она это часто говорила, — я не к месту усмехнулась, медленно отступив на пару шагов. Передо мной снова встал нечёткий, ускользающий образ сестры. Она как дым, который развеял ветер. С одной стороны – приятная глазу, притягательная картинка. С другой — загнанный зверь, исподволь рычащий на преследователя. — Когда вы с ней расстались? — вдруг спросила я. Директор ошарашенно смотрел на меня и, понятное дело, не мог понять при чем тут моя сестра. — Вернее, лучше спросить: когда Вы её бросили? — не унималась я. Скажу ему, скажу сейчас всё, о чем знаю, о чем догадалась. — Не слишком давно, да? В начале лета? В любом случае, не знаю, как она протянула эти месяцы до своей смерти, — я говорила будто бы равнодушно, но внутри меня всё кипело. А он просто стоял молча и, судя по всему, понимал, к чему я веду. О, я знала, что он догадывался и раньше, но не хотел искать подтверждений. Конечно, так ведь легче жить, не будучи ни за что в ответе. — Конечно, родители всем сказали, что она погибла в автокатастрофе…