— По моей вине? Это был её выбор. Не я же заставил её сделать… То, что она с собой сделала… — его голос дрожал. Это было так на него не похоже.
— Что же Вы ей такое сказали, что она, бедняжка, даже не нашла другого выхода… — размышляла вслух я. — Видно, Вы её бросили, разве нет?
— Послушай, я не понимаю, к чему этот разговор, но чтобы ты успокоилась: между нами ничего не было тогда, в прошлом году, перед её смертью. Мы виделись всего лишь один раз и всё, — проговорил он, даже не глядя на меня.
— Что? — я не понимала хода его мыслей. Сложившаяся в моей голове мозаика не предусматривала этого. — Но как же Вы говорили, что близко её знали… Да к тому же у Вас есть фотография, подписанная её рукой… — забыв всякую осторожность, лепетала я.
Он взглянул на меня так, будто впервые заметил, что я всё ещё здесь. Видимо, вспоминал о какой фотографии речь. Видимо, прикидывал, стоит ли посвящать меня в эту тайну.
— Мы с ней были близко знакомы ещё давно… — он помедлил. — Когда она училась в школе, и я ещё не был директором, а просто преподавал биологию.
— Но… — я даже не знала, что именно хочу сказать. Мысли воспоминания хаотично носили в мозгу. Я тогда была совсем маленькая, а она… Ей же должно было быть всего шестнадцать, когда она ушла и вообще… Что потом случилось? Как она смогла на это польститься? Пусть даже тогда он был довольно молод… Как это странно — я будто попала в тот же капкан. И теперь у меня только один вопрос… — Но, когда она вернулась в прошлом году, почему Вы отвергли её? Она, наверно, любила Вас, если так отреагировала.
— Она? Любила? — он ухмыльнулся и закатил глаза. — Твоя сестра не была на такое способна.
Я не сразу осознала значение сказанного им. Стало как-то ещё обидней и больнее. Всё, что я смогла выпалить, это:
— Да как Вам не стыдно?!
После этого я, наконец, смогла нащупать за спиной дверную ручку и выбежать из кабинета. Почти что до конца урока я пыталась прийти в себя, отсиживаясь в женском туалете. Перед звонком я вернулась в класс. Галина Антоновна презрительно отводила от меня взгляд. Миша сочувственно поглядывал на моё потерянное лицо. Не знаю, как мне удалось дожить до последнего урока и вернуться домой, не потеряв сознания.
От чего? О чем я вообще думала всё это время? В моей беспокойной голове складывалась новая картина — ещё более ужасная, чем предыдущая.
Но вопрос, волновавший меня тогда больше остальных: как доучиться этот год? Угораздило же меня, когда до выпуска осталось всего четыре месяца, вляпаться в такую историю. А, может, я зря паникую? Может, он успокоится и отстанет от меня, а? Но это вряд ли. Я же, вроде как, его мужское достоинство задеваю своим поведением или как там это называется?..
Словом, у меня было всего одно желание: чтобы от меня отстали. Он отстал. Чтобы я зажила, как прежде. До этого страшного декабря. О большем я и не мечтала. Жить так, как я жила до лета уже невозможно. Есть ли вообще возврат к былому? Посмотрите на меня: вся моя жизнь сосредоточена глубоко внутри этого бренного тела. Все мои мнимые и реальные страхи, переживания и мысли, а вокруг… Порой мне кажется, что меня окружает лишь пустота. Уже много месяцев меня не трогают изменения в погоде, происшествия в жизни родных и знакомых, жизнь окружающего мира, в целом. До меня доносятся какие-то отзвуки происходящего, но я будто в пуленепробиваемом вакууме, не могу вполне воспринять их и ответить. Единственное, что живо задевало именно меня —ситуации с Мишей и с директором. Но это будто бы не имеет отношения к внешней стороне. Только к моему внутреннему восприятию.
Неля много раз меня спрашивала: чего я хочу, почему поступаю так, а не иначе. Но я не знаю. У меня действительно нет внятного ответа. Сначала я просто жила по накатанной, и вдруг в мой тёмный мир ворвалось что-то, что его взбудоражило. Это, с одной стороны пугало меня, но с другой — вызывало интерес. Потом со мной случилось какое-то странное помутнение, вовсе для меня не свойственное: потеряв контроль над собой, подчиняясь какому-то нелепому, неправдоподобному порыву, влечению чисто психофизическому, я стала чужой для самой себя. Теперь же всё сошло на нет. Осталась лишь дикая усталость и сожаление. Я хочу стать прежней. Такой, какой была до приезда сестры.
А какой я была? Вспомнишь ли во всех подробностях? Наверно, обычной. Нормальной. Просто девочка, вполне смышленая, достаточно веселая и дружелюбная. Я дорожила нашей с Нелей дружбой, хорошо общалась с одноклассниками, ходила пить чай с Мишиными родителями, готовилась к поступлению, а мысль о далекой и загадочной сестре казалась мне дивной и нереальной. Мне нравилось читать сказки и смотреть мультфильмы Тома Мура. Я честно отбывала каждое лето у бабушки на даче: носила сарафаны в цветочек и соломенные шляпки, купалась, каталась на велосипеде, ела огурцы с грядки и землянику с молоком, засушивала гербарий в книжке и собирала на нос и щёки веснушки. И до пятнадцати лет на каждый свой день рождения непрестанно умоляла родителей подарить мне щенка. У меня была обычная жизнь. Обычная, но хорошая. Счастливая. До появления сестры. Вернее, её поспешного исчезновения. С тех пор всё покатилось к чертям…