У разных симптомов виднелись плюсы, минусы или знаки вопроса. Патологическая лживость, манипулирование, отсутствие эмпатии, высокий болевой порог и ещё многое другое… Я почитала про старые классификации психопатии и про более современное понимание диссоциального расстройства личности. И, наконец, догадалась.
Догадалась о чём на самом деле толковали все, кому «посчастливилось» знать мою сестру. То есть действительно знать. Родители всегда говорили, что она была невыносима. В школе все были в ужасе от неё. Директор всегда говорил о ней так загадочно, уклончиво. Единственное, что очевидно — Лиза была странной. Вернее, с ней что-то было крепко не так. У меня закрались определённые подозрения.
Мне было известно наверняка, что дедушка очень любил её. И что он был талантливым врачом. Психиатром. Могли её странности пройти мимо него? Мог он упустить нечто важное? Не думаю. Он внимательно следил за ней. И сделал соответствующие выводы о её душевном здоровье. Вернее, нездоровье. Но, судя по всему, беда в том, что дедушка не смог или не захотел предпринять никаких мер.
Он поступил неправильно — ни с кем не поделился своими наблюдениями, не поставил точный диагноз. Он скрыл своё открытие. Как ему казалось, он сделал это из любви — не хотел акцентировать внимание на том, что с любимой внучкой «что-то не так». Хотел ей обычной жизни под своим присмотром.
Но он умер, едва ей исполнилось двенадцать. Всё пошло не по плану. И стало только хуже. Всем.
— Судя по всему, Лиза была неспособна к привязанности. Не только к Вам — нас, семью, она тоже не любила, — эту правду я могу признавать без сожаления уже давно. Я привыкла. — Наш дедушка был психиатром, Вы знали. Он, скорее всего, подозревал у неё расстройство личности…
— Подозревал? — он ещё больше напрягся. — И ничего не сделал?
— С этим особо ничего не сделаешь, насколько я понимаю, — я пожала плечами. — Но трагедия в том, что он никому об этом не сказал.
— Ха! Её многие считали ненормальной. Но не думал, что и младшая сестрёнка разделяет такое мнение, — очень злая усмешка.
— Это не просто мнение, — попыталась объяснить я. — И не оскорбление. Это правда и…
— Замолчи! — рявкнул он, дёрнул руль, и машина вильнула в сторону. — И прекрати говорить о ней! — он злился.
Впервые на моей памяти он злился на меня. И это напугало меня. Мне стало действительно страшно. До этого у меня была уверенность в том, что он не причинит мне вреда. Но то, как он приказал мне замолчать и то, сколько ярости слышалось в его голосе, напугало меня. Я вжалась в сидение.
Мой план потерпел крах. Но почему? Я всего лишь хотела открыть ему глаза на правду, которая казалась мне очевидной. Почему он не хотел хотя бы попробовать принять ей, а так резко отверг? Отверг, продолжая делать вид, что всё нормально… Прямо как дедушка когда-то. К этому ведёт слепая любовь?..
— Ты ничего не знаешь о Лизе, — проговорил он, взяв себя в руки. — Но тебе это и не нужно. У тебя другая роль.
Я не знала, что и ответить. Острый страх отступил, но отпускать меня он, по-прежнему, не собирался. Он приготовил мне какую-то роль. И я совсем не хотела узнавать, какую именно. Я хотела сбежать как никогда.
Прмечания:
*Строчка из произведения Р. Киплинга «Пак с волшебных холмов»
Дева и разум
Машина едет. Двери заблокированы. Окна тонированы. Вокруг лишь бесконечный поток машин. Когда он остановится? Когда я усну.
Этой ночью у меня была блестящая возможность сбежать, пока он спал. Плевать, что я бы заблудилась в ночном лесу, где могли быть дикие звери. Плевать. Умереть от когтей медведя — не худшая смерть. Но возможность эта поблестела и угасла с наступлением дня. Снова ждать ночь? Рискованно. Сегодня всё может сложиться иначе.
Это странное чувство, к которому я должна была привыкнуть — путающиеся мысли, но отсутствие страха. Страх… Чего бояться? Убивать он меня точно не собирается, я ему не для этого. Не страх, а гнев и негодование подстёгивали меня искать выход из этой ситуации. Злилась я, в первую очередь, на себя. За всё. За то, что я глупая. За то, что жила в плену тёмных фантазий. За то, что строила из себя ту, кем не являюсь. За то, что не ценила Мишу, а полезла, к кому не следовало. Я представляла себя героиней драматической истории, полной декадентской романтики, но оказалась втянула в какую-то трагедию.