Лилит проснулась с мучительными воспоминаниями о том дне, когда ее дедушка упал на землю, а грязь, как злая метка, касалась белка его глаза. Лилит не могла запрятать обратно это воспоминание, она металась с ним по постели, поднялась угрюмой и пошла в баню. Она долго смывала воспоминания ледяной водой. Она не могла забыть того дня, она не могла его больше вспоминать, она могла лишь закрасить печальные воспоминания другими, более зловещим, более непонятным.
Лилит закрыла глаза. Перед ней, опершись на стену, сидел Смерть. Воспоминание, надолго запертое в памяти, восстало ярким образом и сбило ритм сердца. Она пыталась разглядеть его лицо, но его скрывала широкополая шляпа. Он не видел ее, она пыталась окликнуть его.
Пол в бане был залит водой, гнилые доски стали скользкими. Лилит подняла ступню в воздух и покрылась пустыми мурашками. По ее телу побежали неровные струйки холодной воды.
Она отчетливо помнила, как она двигалась, когда Смерть пришел за ее дедом. Она помнила и повторяла движения руками, словно распятый силится высвободиться, ногою стирала защитный круг, а круги все расходились по воде, и она не успевала, потонула в них, осталась запертой здесь, Смерть не слышал ее. Она поникла, опустила руки в воду. Смерть сидел, опершись на стену, он не видел ее.
Лилит стала шарить по полу, в воде она нашла поле земляники. Она с остервенением вырвала из земли куст гадкой ягоды и подняла глаза. Смерть смотрел на нее. Его белесые глаза светились теплом, обманчиво говорили о жизни, и это ввело ее в замешательство. Как известно, лик смерти притягателен, пока не столкнешься с ней лоб в лоб.
Каскад мрачных таинственных воспоминаний вырвался из памяти. Она была под гипнозом, двигалась как завороженная, расплескивая воду ногами, она не чувствовала холода, она знала, покойникам холоднее. Она чувствовала дыхание смерти совсем рядом, возле левого уха, оно пахло подгнившей земляникой.
Лилит, жившая в доме чужих ей людей, была тревожной. Она как маленький пугливый зверек, настороженно относилась ко всему новому. Именно поэтому она заметила скрытый взгляд.
Она открыла глаза и тут же сощурилась от света, присела как дикая кошка и посмотрела, чуть ли не шипя, в дверной порем.
Мужчина, ставший мужем ее мамы, смотрел на нее. Ей был неприятен его взгляд.
- Станцуй для меня, Ли, - сказал он заплетающимся языком, и ее передернуло. Она не могла избавиться от ощущения, что происходит что-то нехорошее, но никак не могла понять, что именно. Этот мужчина, которого ей приходилось называть своим отцом, просто стоял там, а ей хотелось выбежать из бани.
В их деревне было принято топить баню по воскресеньям. Сначала мылись мужчины, затем женщины. Лилит не нравилось скопище людей, превращающихся без одежды в тела. Еще больше ей не нравилось встречать мужчин, выходящих из бани. Они улюлюкали, пялились, кто-то хватал за бока своих жен, кто-то чужих, кто-то чужих детей. Лилит воротило от этого. Глядя на недомытые мужские руки, до кровоподтеков сжимающие безвольные женские телеса, на женские ужимки в ответ, Лилит решила, что никогда не позволит мужчине пялиться на себя и уж тем более прикасаться.
Она поймала себя на мысли, что предпочла бы станцевать перед самой смертью, но не перед этим человеком. Помыслы смерти были ей ясны, помыслы этого человека – нет. Ей не нравился его взгляд и его поза, и больше всего ей не понравилось, что он попросил ее подойти ближе, тот человек, которого ей приходилось называть отцом, несмотря на то, что он самозабвенно бил ее. Он порывисто вошел, пахнуло перегаром, она попятилась, схватила мешковатое платье и выскользнула из его рук, чтобы оказаться в трясущихся злобой руках матери. Она схватила ее за шиворот и поволокла на улицу, а дальше, дальше была показательная казнь. Мать кричала о том, что видела все, о том, что дочь у родной матери пыталась увести мужчину, что таких, как она, нужно замуж выдавать, как только спорить начнет, и отправлять восвояси. Позор, кричала она, позор, кого я вырастила? Она трясла ее за ворот платьица, а потом бросила на землю. Лилит не пошевелилась, она не хотела вставать, она смотрела на травку и песочек и думала, почему я родилась именно в этой семье? Почему я и у них? Кажется, мы совершенно из разных миров. Я их мир не понимаю и получаю за это. А за что еще?