Илья почуял неладное.
– Тось, чего это ты?
Он дружелюбно протянул руку. Тося сомкнутыми руками изо всей силы ударила его по запястью и сказала ледяным голосом:
– Отстань ты от меня, и ч-чего привязался? Я т-тебя в упор не вижу, п-понятно?
Илья насупился, заподозрив, что Тося разузнала кое-что о дурацком споре с Филей. Тося заметила испуг в его глазах и подумала с мстительной радостью: «Что, несладко?» В очереди зашептались, с пяток любопытных голов повернулись к ним. Катя замерла на полпути к лотерейному столику и добросовестно глазела на Тосю, ожидая, когда та начнет мстить за всех женщин.
Помедлив, Илья несмело подался вперед.
– Не подходи, а то взорвусь! – честно предупредила Тося.
Она расслышала неприятный бабий визг в своем голосе, но даже этот противный, унижающий ее достоинство визг отнесла на счет ненавистного человека, которого она опрометчиво чуть было не полюбила.
Илья придвинулся на полшага, Тося отпрыгнула и драчливо выпалила:
– И на кухне чтоб ноги твоей больше не было! А то… ложки пропадают!
– Ложки?! – взревел Илья, оскорбленный в лучших своих чувствах. – Ну, знаешь…
Он легко, как докучливую ветку на лесной тропе, отстранил Тосю, прогрохотал сапогами к выходу и, срывая свою злость, так оглушительно хлопнул дверью, что робкий Ксан Ксаныч, расписывающийся в ведомости, уронил ручку, а в окошко испуганно высунулся недоверчивый кассир, опасаясь за целость и сохранность своих финансов.
Катя подбежала к Тосе.
– Ловко ты его! – похвалила она подругу. – Я просто горжусь тобой, за всех девчат горжусь! – В порыве женской солидарности Катя обняла Тосю и стиснула ее плечи. – Радуйся, Кислица, упекла ты его!
– А я и радуюсь… – уныло отозвалась Тося, не спуская глаз с ручки, маятником качающейся на шнуре и роняющей чернильные кляксы на пол.
Прощай, кулинария!
Сашка с Ильей ходили по женскому общежитию и агитировали девчат, работающих в поселке, записываться в лесозаготовительные бригады. Сашка больше всего нажимал на сознательность, а Илья соблазнял высоким заработком.
– Еще бы одну барышню сагитировать – и поручение побоку, – сказал Сашка, выходя в коридор.
Илья поднял было руку, чтобы постучать в дверь комнаты, где жили наши девчата, но тут же отдернул руку, будто ожегся, и попросил приятеля:
– Стучи ты…
– А здорово тебе Тося насолила! – подивился Сашка и плечом толкнул дверь. – Гостей принимаете?
Все девчата были в сборе, не хватало лишь Тоси. Надя в своем семейном углу кормила ужином Ксан Ксаныча. Вера щелкала на маленьких ученических счетах, подбивая месячный итог работы верхнего склада. Катя с Анфисой сидели за столом друг против друга и пили чай – каждая со своим припасом.
Илья обежал комнату глазами и уперся взглядом в цветастые картинки. Он сразу догадался, будто его кто в бок толкнул, что пестрая галерея эта – дело Тосиных рук. И удивляться тут, собственно, было нечему: что-нибудь такое вот нелепое он и ожидал увидеть над койкой этой зеленой девчонки. Ей в куклы еще играть, а она из себя взрослую корчит!
– Вот что, девчата, – сказал Илья, спеша провернуть все общественные дела до прихода Тоси. – Времени у нас мало, да и агитаторы мы с Сашкой липовые, так что вы сразу соглашайтесь…
– Правильно! – подхватил Сашка. – Нечего тянуть, дело ясное, записывайтесь.
Сашка присел к столу и выложил перед собой блокнот.
– Да куда записываться-то? – спросила Катя, подвигая к Сашке пачку с печеньем. – Тоже мне, агитаторы!
Приятели переглянулись, недоумевая, как это они до сих пор не объяснили цели своего прихода. Сашка похрустел печеньем во рту, откашлялся и зачастил привычной скороговоркой человека, которому сегодня приходится в десятый раз повторять одно и то же:
– Не справляются в лесу на обрубке сучьев. Сами знаете, сколько снегу навалило. А многие комсомольцы в конторе прохлаждаются. Вот нам с Ильей и поручили выровнять это дело. Учтите, каждый комсомолец полтора процента тянет. В других комнатах записались, теперь вы давайте… – Для большей убедительности Сашка похлопал по блокноту с записями и оглядел девчат. – Ну, к Вере Ивановне и Кате это не относится, они и так в лесу работают. Надя – несоюзная молодежь. Значит, остается Анфиса… Слышь, Анфиса, переходи на основную работу!