Но я и без него очень хорошо втерся в доверие. Лелька и Танька тоже навещают меня. Я уже написал свою музыку для песни «Девчонки и мальчишки», и репетиции у нас идут полным ходом. А Танька говорит, что я баснословно талантливый человек. Ей очень нравится, как я играю на пианино. И мне нравится, как она поет.
26 января. Сегодня днем в классе произошло ужасное событие. Я никогда не думал, что Колька ведет дневник, а он, оказывается, ведет. И этот дневник нашел в классе Колбасин и всем его прочитал. Все дураки хохотали, а мы с Колькой стиснули зубы.
Вечером мы узнали, что Колбасин идет на шестичасовой сеанс в кино, и мы тоже пошли за ним. А потом по дороге из кино незаметно обогнали его и устроили засаду в темном парадном. Он входит в парадное, насвистывает, а мы вдруг встаем перед ним! Он даже опешил:
— Вы?!
А я взял его за шиворот и говорю:
— Ты что Колькин дневник читал?
— Просто так, — отвечает нахально Колбасин. — А ваша Лелечка покраснела!
Тут Колька сказал:
— Покраснела? А ты у нас сейчас посинеешь!
— Вы что же, бить будете?
— Нет, — сказал я, — внушение сделаем!
Может быть, мы бы Колбасина и не били, но он сказал, что мы идиоты, и разъяснил, что идиотами называли в древней Греции таких людей, которые не участвовали в общественной жизни.
Я очень люблю историю древней Греции, но при чем мы?
И тут мы ему дали за идиота!
27 января. Ура! Я узнал, что наш классный руководитель — учитель черчения — очень хороший человек. И это вышло совершенно случайно. Я пришел в учительскую за разными циркулями и кубами для урока геометрии. Здесь сидел Сергей Петрович. И вдруг циркуль у меня упал на пол и разлетелся на две части. Это у него просто винт выскочил. Я начал чинить циркуль за шкафом и вдруг слышу, в учительскую входит Колбасин.
Я хочу разговор Колбасина с Сергеем Петровичем привести дословно, потому что из него можно понять, что мы зря Колбасина выбрали старостой.
Когда Колбасин вошел в учительскую, Сергей Петрович его сразу спросил:
— Что это у тебя, синяк под глазом?
— Нет, — ответил Колбасин. — Кровоподтек. От удара.
И тут началось.
— А что случилось? — спросил Сергей Петрович.
— Меня избили.
— Кто?
— Два ученика.
— Они из нашей школы?! — удивился чертежник.
— Даже из нашего класса.
— Кто, назови?
— Дудкин и Пташкин.
— Коля и Миша?
Я стоял за шкафом и не шевелился. А вдруг меня сейчас позовет Сергей Петрович?
Но он не звал.
А Володька ему начал рассказывать и про то, как я его схватил за шиворот, и про древнегреческого идиота, а потом, наконец, дошел и до драки.
И тут он сам себя выдал с головой.
— Значит, ты, Колбасин, из-за идиота, так сказать, за эрудицию пострадал? — спросил Сергей Петрович.
— Нет, за Колькин дневник, — сказал Володька. — Вот вы посмотрите, что там написано! Только посмотрите! Вот это место, например.
Тут Сергей Петрович стал читать:
«Сегодня я видел Лелю в окне. Она выбивала палкой ковер. Я хотел ей помочь, но не решился. Она на мое окно даже не посмотрела. И почему это я Зину могу звать и Зинка и даже Зиночка, и Таньку тоже как угодно, а вот имя Леля мне произносить трудно? Называю ее только Лелькой или по фамилии — Сверчкова. И почему это?!»
— Видали? Ага! «Почему?» — спрашивает, — обрадовался Володька, — философствует!
— И ты это читал всему классу?
— Да. А что? Пусть глупостями не занимается. Я, как староста, должен…
— Вот ты, оказывается, какой! — Сергей Петрович зашагал по комнате.
— Это еще ничего. Но они, наверное, друг другу письма пишут!
— Ну и что? — спросил учитель.
— А Лелька ему раньше все время говорила: «Коля, прочти Дюма!», «Коля, прочти «Всадника»!» Этого самого, знаете, без чего-то там… без головы, кажется… И книжки из библиотеки ему сама доставала.
— Ну и что?
— Они, наверное, в кино вместе ходят, — захлебывался Володька.
— Ну и что?
— Но ведь это же непедагогично!
— Да что ты в этом понимаешь?! Педагогично, непедагогично! — вдруг рассердился Сергей Петрович.
Тут Володька перепугался.
— Сергей Петрович, простите, я просто пришел как староста, заявить…
— Ты ябедничать пришел, наушничать! Не хочу с тобой разговаривать! Иди в класс!
Я сидел за шкафом и радовался. Так ему и надо, этому Колбасину. Конечно, ябедничать пришел!
Я уж хотел было идти в класс, но тут раскрылась дверь, и я услышал, как в учительскую влетели Лелька и Танька и затараторили, затараторили.