На первом же повороте Арчер слишком лихо крутанул руль, и что-то большое и увесистое скользнуло в задней части фургона. Я вцепилась руками в сиденье.
– Ты точно умеешь водить эту штуковину?
Улыбаясь, он помотал головой. Его глаза были устремлены на дорогу.
– Вообще-то не совсем. Для этого у нас есть Джош.
В солнечном свете улицы казались стеклянной чёрной рекой. Пожилая женщина медленно переходила дорогу перед нами, напевая что-то маленькому шнауцеру, которого она выгуливала.
– Я поговорил с Луной. Сегодня утром.
Я резко повернулась к нему.
– Ты ей позвонил?
Арчер кивнул.
– О чём говорили?
– Я спросил её, не хочет ли она добавить Баффало в график тура, – он долго и медленно останавливал машину на жёлтый свет. – Короче говоря, Луна свяжется с нашим менеджером.
– Да ладно?
– Она считает, что это не будет проблемой, – он повернул, и парочка дисков слетела с приборной панели. – Думаю, мы уже немного популярны.
В голове пронеслись недавние слова мамы, когда она в ответ на моё «они немного популярны» сказала: «в лучших традициях».
– Похоже на то.
– Я слышал, что в декабре в Баффало особенно прикольно.
– Ну, хотя насчёт снега и морозов люди любят преувеличивать, всё же в декабре у нас очень хорошо, – я пожала плечами. – Обычно.
Я вспомнила про снегопад на день рождения Луны три года назад и родителей, расчищающих дорожку от сугробов.
– Мне как раз немного экстрима не помешало бы.
– Почему она мне про это не сказала?
– Я сказал ей, что сам хочу это сделать. Что в Баффало есть одна девушка, которую мне очень хотелось бы навестить, – он украдкой посмотрел на меня на следующем светофоре, и я знаю, что он увидел: ухмыляющуюся меня, сидевшую на пассажирском сиденье. – Плюс, мы будем проезжать Баффало в октябре по пути на запад.
Раз, и всё! Теперь я точно знала, когда смогу снова увидеть его.
Спустя сорок минут мы стояли рядом с малышкой Бэтти недалеко от входа в здание аэропорта.
Арчер вытащил мой чемодан через заднюю дверь фургона, а я ждала. Асфальт источал столько тепла, будто это был пар над вулканом. По этому адскому пеклу я точно скучать не буду, в отличие от много чего другого, что было в этом городе.
– Не очень-то люблю прощания, – сказал Арчер и опустил взгляд на землю. – И как мне в голову взбрело самому тебя отвезти?
Я засмеялась.
– Премного благодарю.
Он замотал головой, улыбаясь.
– Я не это имел в виду.
– Я так и поняла.
– Я кое-что тебе принёс. Хотел сделать подборку для тебя в самолёт, но сейчас это так трудно сделать, – он начал говорить быстро, взволнованно. – Твой отец наверняка делал такие штуки для твоей мамы на кассетах. Но я кое-что придумал, – он вручил мне белый айподовский шафл. Я взяла его в руки и почувствовала, какой он был маленький и лёгкий, что, если бы мама с папой прибыли сюда из своего 1994 года, то наверняка бы не поверили, что в ней помещались песни.
– Это осталось от Нэтэли. Вместе со всеми другими вещами. Так что отдаю не навсегда. Можешь вернуть его мне при встрече в Баффало.
– Хорошо.
Он также дал мне листок бумаги, вырванный по ровной линии из тетради. Идеальным почерком – маленькими печатными буквами – он переписал синей ручкой названия всех песен и исполнителей.
– Пришлось переписать их все, потому что это шафл, и песни будут идти в случайном порядке, так что всё не очень идеально, – Арчер перевёл дыхание. – И это, конечно, не кассета. Иногда я думаю, что их нам уже ничто не заменит.
– Думаю, у мамы ещё сохранился её старенький вокмен, так что в следующий раз сможешь сделать плейлист на кассете.
– Вокмен Мэг Феррис. Тринадцатилетний Арчер внутри меня офигел бы от счастья.
– И всё же, шафл мне тоже очень нравится. Спасибо.
Он добавил туда песню «Treetop», мою самую любимую песню с последнего альбома «The moons».
– Всего одна ваша песня?
– А тебе разве не хватило нашей музыки на этой неделе?
– Эта песня сейчас моя самая любимая.
– И моя.
Он показал на бумагу.
– Я записал туда «Море Спокойствия». Мне и песня нравится, да и не хотелось «Shelter» оставлять в стороне.
Он никак не мог знать, что именно её я слушала прошлым вечером, но всё равно она была очень кстати.
– Ты выбрал ту, что нужно.
Я провела пальцем вдоль списка. В нём были и «Lemonheads», и «Pavement», и Джулиана Хэтфилд для полноты перечня по музыке девяностых. Ну и мнимый отец Луны Пол Вестерберг был там же. Арчер также записал Отис Реддинга, Элвиса Костелло и Дэвида Бирна, на чьих ступеньках мы постояли вместе. А также группы, о которых я никогда не слышала, вроде «Radiator Hospital» и «Waxahatchee». В конце списка были «The Weakerthans» с песней «Left and Leaving», которая, если бы я не знала, что увижу его через месяц, могла бы разбить мне сердце.