Мама разговаривала с Тессой и сестрой Лизой, единственной монашкой в нашей школе младше сорока, остававшейся загадкой для всех нас. Никто не видел, как я ушла. Я прошла по коридорам, таким тихим, что от моих шагов раздавалось эхо. Затем, миновав фойе с окнами из стекла яркого синего цвета, я вышла на улицу. От главного входа в школу вниз спускались два пролёта лестниц, и оттуда, с самого верха, я увидела Луну, сидевшую на лужайке перед школой, прислонившись к клёну. Она смотрела на скульптуру.
За минуту я спустилась по лестнице вниз, прошлась по газону, и, дойдя до сестры, села рядом с ней в траву, скрестив ноги. Она молчала, поэтому я стала смотреть на машины, мчавшиеся мимо нас по Мэйн стрит и на светофор, сменившийся с жёлтого на красный, а потом на зелёный. И тогда она заговорила.
– Тебе никогда не хотелось иметь нормальную маму? – спросила Луна.
– Нет, – сказала я. Я даже не стала думать над ответом. Да я и не поняла, что она имела в виду.
– Ну, к примеру, маму адвоката, или доктора, или библиотекаря, или ещё кого, – она выдернула небольшой клочок травы и бросила его. – Учительницу старших классов.
– Мама и так учительница.
– Это не то же самое. Мама была знаменитостью, а сейчас нет, ну, или, может, чуть-чуть. Я говорю обо всей это кутерьме со скульптурой. Если ты не хочешь быть знаменитой, тогда просто не будь ей, так? – Луна посмотрела в сторону школы, словно она говорила это нашей маме, стоявшей в библиотеке с тарелкой в руке. – Но, видимо, не может она по-другому доказать, что она лучше всех.
Было удивительно слышать это от Луны и признавать то, что ей нелегко было уживаться с маминым талантом. Кстати, то, что чувствовала сестра по отношению к нашей маме, было похоже на то, как я чувствовала себя с Луной. Она всегда была ярче. Она всегда будет лучше меня во всём.
– Мама будет искать нас, – сказала я.
– Страшнее то, что сестра Розамунда будет нас искать, а мне нельзя снова злить её, – она приподнялась, сев на колени, и стряхнула с себя траву.
Луна встала и подошла к краю скульптуры. Стоя возле орбиты, она дотронулась до одной из самых маленьких сфер. Теперь в её руке была крошечная планетка.
Когда она отдёрнула руку, я почему-то рассчитывала увидеть в ней тот железный шар, но её ладонь была пуста.
Позднее, когда был съеден весь пирог и ушли все мои подруги и учителя, настало время и нам покинуть парковку: мама за рулём, я на пассажирском сиденье, Луна – на заднем. Мама немного сильнее, чем нужно, надавила на газ, и мы выехали в сторону Мэйн стрит.
– Может, мы и не в состоянии помогать школе деньгами, как эти семьи с папочками адвокатиками, – сказала она, – зато мы помогаем школе искусством! Получите, сучки! – она сделала многозначительный замах рукой в воздух.
– Это мы сучки или монашки? – спросила я, опустив голову на подголовник.
Мама обдумывала ответ.
– Думаю, это такой риторический оборот.
Я посмотрела назад в своё зеркало на козырьке и увидела, что Луна улыбалась, хоть и старалась сдержаться. Она отвернулась к окну, но я всё равно могла видеть её.
В тот день в машине мы сидели как неаккуратно начерченный треугольник: углы между нами постоянно менялись, но потом возвращались к исходным градусам. Так было с нами и в жизни: мы всегда старались понять друг друга, даже, если, чаще всего, могли понять лишь наполовину.
Глава 11
Мэг
Сентябрь 1996 года
Сидя в одинаковых чёрных креслах из кожи и сложив руки на колени, мы ждали. Из окна гостиничного номера виднелось серое моросящее небо Сиэтла. До сих пор помню рисунок на обоях и силуэты четырёх тюльпанов с картины над кроватью. На столе между нами лежал тест на беременность. Уже использованный. Кит купила его в аптеке по дороге из клуба, где мы накануне настраивались, и принесла его мне завернутым в полиэтиленовый пакет.
Я взглянула на него ровно в тот момент, когда начал проявляться синий плюсик. Поначалу бледный, но становившийся всё отчётливее, подобно звезде, чья яркость нарастает на фоне темнеющего неба. Я взглянула на Кирена. Его глаза округлились. Он положил руку поверх моей и сжал её, и только в тот момент я осознала, что всё ещё сдерживаю дыхание. Резко выдохнув, я закрыла глаза, после чего снова открыла их. Плюсик был на месте, как и полностью шокированный Кирен. На месте были и те изящные красные тюльпаны в синей вазе. До меня донёсся голос, и лишь мгновение спустя я поняла, что он принадлежал Кирену.
– Чёрт!
Глава 12
Моя первая встреча с Джеймсом произошла в университетской столовой, обставленной красными виниловыми диванчиками и столами с закруглёнными углами. Луна привела меня туда перекусить яичницей и тостами. Когда же на тарелках остались лишь крошки и корки, появился он… и подъел их.