– Это я попросил Тайлера дать нам немного времени.
– Что? – я села и развернулась к нему. Небо качнулось над головой. Звёзды снова пустились в хоровод. Бэн продолжал лежать на земле. – Кому «нам»?
– Нам с тобой.
По тому, как он тёр ладонь большим пальцем, было видно, что парень нервничал.
– Знаю, что это не лучший способ сказать тебе об этом, но у меня такое чувство, что всё перепуталось, – Бэн сел так, чтобы мы оказались лицом к лицу. – Я хотел, чтобы ты пригласила меня на бал. А не Тесса.
– Что? – крикнула я шёпотом.
– Да хватит уже это повторять, – его улыбка была слегка перекошенной, полной надежды. – Хочешь сказать, что ты совсем этого не ожидала?
Разве? Может, и да.
– Не важно, что думаю я. Ты уже давно нравишься Тессе.
– Давно?
– Как минимум, с осени, – я выдернула клочок травы и бросила. – Она постоянно выискивала тебя с твоей палкой для лакросса, видела тебя на велике.
Я стряхнула траву с подола моего атласного платья.
– Однажды она тебя чуть не сбила, – мне даже на секунду захотелось, чтобы это случилось, тогда мне не пришлось бы быть здесь в этом лесу с симпатичным парнем, который также был кавалером моей лучшей подруги на выпускном.
Улыбка сползла с лица Бэна.
– Стало быть, ей и решать?
– Типа того.
У меня в груди всё шипело и пузырилось, прямо как в бутылке с газировкой.
– Но это несправедливо, – спокойно рассуждал он. – У меня и права голоса теперь нет?
– Ну, не знаю, – я взяла пальцами очередную зефирку и стала сдавливать. Где же этот медведь, в которого я могла бы бросить её? И не пришлось бы дальше говорить. Я даже подумывала забить себе рот этими зефирками. – Да и вряд ли это поможет.
Мы посидели с минуту молча. Я всё надеялась услышать Тессу с Тайлером, но были слышны лишь ненавязчивый треск сверчка и обрывки смеха оставшихся у костра школьных друзей.
Бэн поджал в груди ноги.
– Надо будет жалобу в школьную администрацию накатать.
– Дерзай.
Моё сердце колотилось. Сейчас я бы и от горячительного не отказалась. Да и вообще, чем расплывчатее представлялась бы ситуация, тем легче было бы её пережить.
Бэн устремил взгляд на деревья.
– Все мои мысли сейчас лишь о том, как я хочу тебя поцеловать, – сказал Бэн очень нежно.
Я покачала головой, но продолжала смотреть на него.
– Ты просто напился.
– И это тоже, – ответил он и повернулся ко мне, а затем опёрся одной рукой о землю. – Но я это сделаю.
Бэн придвинулся ближе, положив другую руку мне на щёку и наклонив немного голову. Он смотрел на меня так, словно действительно мог видеть меня. Или, может, я позволила ему, наконец, увидеть меня. Я застыла. И тогда его губы, такие мягкие и уверенные, прикоснулись к моим, и я ответила на поцелуй, поддавшись порыву. Было слышно какое-то гудение, может от сердца или от горящих над нами звёзд. Столько всего сразу, что я просто не могла дышать.
Я отстранилась, оперевшись рукой на росистую траву.
– Нам нельзя, – сказала я, как будто спрашивая, но затем поняла, что так я обращалась к небесам, звёздам или чему-то ещё, чтобы они уберегли меня от предательства лучшей подруги.
Из леса донёсся голос Тессы, словно мои мысленные призывы были услышаны. Смеясь, они с Тайлером вышли с тропы на поляну и подбежали к нам, рухнув коленями на землю и звякнув бутылкой с французской водкой об камни в траве.
– Провизия! – объявила Тесса.
Она выглядела такой счастливой, что мне на какое-то время полегчало. Тесса не знала, что только что произошло. Я ещё всё могла исправить.
Бэн по-прежнему пытался поймать мой взгляд, пока Тайлер разливал водку по пластиковым стаканам. Я с натянутой улыбкой смотрела на Тайлера. На Бэна я взглянуть не могла. Минут двадцать спустя я прикинулась замёрзшей, и мы вернулись к костру. Я оставила на полянке зефир, за что до сих пор не могла себя простить. Может, какие-нибудь милые зайчишки-вегетарианцы нашли их и съели на десерт.
Я не сказала об этом Тессе. Ни в ту ночь, да и ни последующие. Но она всё равно об этом узнала. Потому что как в любой сказке поцелуй способен всё изменить: всё исправить или же вывернуть наизнанку.
Когда я закончила рассказ, мы проезжали над рекой. Луна сидела идеально ровно, немного покачиваясь от колебаний вагона, и молчала.
– А что сама чувствуешь к нему? – спросила она.
– Это неважно.
Я провела пальцами по лбу, будто у меня болела голова. Но с ней всё было в порядке.
– Это очень даже важно, – сказала Луна добрым тоном.
Я расслабила мышцы и позволила поезду раскачивать меня вперёд—назад, словно на волнах.