— Или в голубой.
Оба посмотрели друг на друга и расхохотались, Нюра на миг высунула голову из дверей вагончика, привлеченная шумом, но тут же скрылась.
— Умора с вами! — махнул рукой директор. — Меня-то сбили с толку с вашим голубым да зеленым.
И пообещал, направляясь к мальчикам:
— Завтра привезу и ту и другую. Мажьте какой хотите.
На клеверной поляне Петр Степанович и мальчики вырыли глубокую яму для установки мачты.
— А сейчас площадку от клевера очистить надо, — распорядился сторож, и все стали выдергивать молодую зелень.
— Вы ее в кучу складывайте! — крикнула Нюра, заметив, как толстый Алешка Красноперов далеко в сторону отшвыривает сиреневые головки клевера.
— Только землю хорошенько отряхивайте, — убедившись, что команда ее выполняется, продолжала давать указания Нюра. — Мы его изрубим, клевер-то, да завтра утятам скормим.
Виктор Николаевич незаметно подмигнул учительнице, и та легонько пожала плечами: никто ведь и не спорит, что Нюра смышленая и, видимо, практичная девочка. Конечно, утята, наверно, с удовольствием съедят эту «кашку». Она же сладкая.
Потом площадку расчищали лопатками, утаптывали ногами, катали по ней толстые кругляки, оставшиеся от стройки.
К середине дня высоко над площадкой колыхался на ветру алый флаг. Все произошло без обычной торжественности: ребята стояли в рабочих костюмах, без пионерских галстуков. Даже салютом не могли отметить поднятие флага.
И музыки никакой не было. Горн с собой привезли, но вспомнили о нем, когда флаг был уже на вершине мачты.
И все смутились, растерялись от этого. А Виктор Николаевич воткнул в землю лопату, оперся на нее.
— Посмотрите на ваши руки, — сказал он.
Ребята оглядели свои руки и руки товарищей. Кто держал кирку, кто лопату, кто молоток… Девчонки стояли с мочалками, голиками, тряпками…
— Ни одни руки не опущены праздно, — отметил Виктор Николаевич. — Можете считать, что во время поднятия флага на площадке звучал гимн труду.
Больше директор ничего не сумел сказать — перед ними вновь возникла фигура Аксиньи.
— Если не придете — уберу пироги в чулан!
На этот раз лицо Аксиньи было не на шутку сердитым, губы поджаты. Даже Нюра не решилась отказаться и распорядилась:
— Мойте хорошенько с мылом руки и — в избу!
До чего же вкусными оказались теплые пироги с тонкими ломтиками картофеля, с луком и постным маслом! Аксинья нарезала их большими кусками и непрестанно потчевала, забыв досаду:
— Ешьте, ешьте, родимые! Притомились, наверно. Все в один раз вам сделать надо!
— Завтра утята прибудут, — напомнила Нюра и спросила Аксинью: — А корма еще не привезли?
— В полдень хотел Николай приехать, — взглянув на бойкие ходики, ответил за жену Петр Степанович. — Припоздал что-то. Привезе-е-ет, — успокоил он Нюру.
В сторожевой избе было солнечно, уютно. Запах пирогов перемешивался с легким сосновым ароматом, исходившим от бревенчатых стен.
Потом ходили по загонам, еще раз осмотрели навесы, кормушки. Спустились к озеру, и Сенька Болдырев пробежался по воде босиком.
— Эх, искупаться бы!
— Корма привезли! — звонко прокричала Аксинья, и все поспешили к складу.
Возле него стояла подвода, груженная мешками и бидонами. Парень в сером, залатанном на рукавах пиджаке уже начал стаскивать мешки. Он застенчиво улыбнулся подошедшим и встал, опустив большие руки.
Катя кивнула ему как старому знакомому. Это Коля Боровков, его изба стоит в селе напротив Катиной.
— Корма привез, — сказал возчик.
— Очень хорошо, принимай, заведующая, — повернулся Шатров к Нюре.
Нюра зарумянилась, взяла из руки парня листок бумаги.
— Комбикорм, костная мука, пшеничные отруби, рыбий жир… — читала она шепотом. — А обрата почему нет?
— Завтра, — коротко ответил парень. — Свеженького…
Корм приняли и снова взялись за работу. Теперь ребятам помогал и Николай, сколачивал с мальчиками длинную скамью на улице, мастерил стол, водрузив широкую столешницу на врытые в землю столбики.
Незаметно спустились сумерки. Пришло время расставаться. Шатров и мальчики уселись на просторную повозку Николая.
— Ну, счастливого вам житья, успехов, кортогузцы! — взволнованно сказал на прощание директор. — До завтра!
Девочки стояли полукругом и долго смотрели вслед повозке, медленно удаляющейся по неровной дороге. Светлана Ивановна помахала рукой, и Виктор Николаевич несколько раз высоко в воздух подбросил свою фуражку.