— Каждый раз, смотря на тебя, я вспоминаю, как я была заперта в душе в течение пяти часов, пока Ким не нашла меня. Помню, как кто-то украл мою спортивную одежду и притворился, что у меня болит голова, чтобы не тренироваться в тот день. Помню, как мне поставили подножку в кафетерии в первый день, когда я вошла туда, а макароны и сок оказались на моей одежде, лице и волосах. Помню, как меня называли Учительской Шлюхой и обвиняли в том, что я спала с ними. Помню, как меня ненавидели за то, что я была собой! — я задыхаюсь после своей вспышки, мое сердце почти выпрыгивает из горла.
Никогда не думала, что настанет день, когда я поделюсь с Эйденом своими мыслями.
— Мне очень жаль.
Он даже не пропускает ни одного удара сердца.
— Ты не это имеешь в виду.
Его беспечное, фальшивое извинение ранит больше, чем его отсутствие.
— Ты сказала, что хочешь извинений, а не то, что я должен это иметь в виду. Кроме того... — его пальцы скользят вниз по моему горлу и к точке пульса, прежде чем он обнимает меня за шею. Жест нежный, почти заботливый, если бы не непосредственная опасность задохнуться, как в прошлый раз. — Ты первая сделала мне больно.
— Что?
Официантка возвращается с нашими заказами. Она стоит на небольшом расстоянии, наблюдая за нами с невозмутимым вниманием. Я отползаю от колен Эйдена, мои щеки пылают.
Эйден отпускает меня с ухмылкой.
Ради бога, неужели он не видит, что мы в школьной форме? Где-то есть правило о том, чтобы не запятнать первоклассную репутацию КЭШ.
После того, как официантка уходит, я принимаюсь за низкоуглеводные кексы и омлет с помидорами.
Я умираю с голоду с самого утра. Если он платит, я ем. Еда не имеет никакого отношения к моей вражде с дьяволом.
Говорят, что дьявол не притрагивается к своей еде и молча наблюдает за тобой, как ненормальный.
Я поднимаю голову и вопросительно смотрю на него.
Он снимает пиджак, кладет его на край стула и закатывает манжеты рубашки почти до локтей, обнажая сильные жилистые руки и... татуировки.
У него татуировки на нижней стороне предплечья.
Это просто две черные стрелки, указывающие в противоположных направлениях. Я наклоняюсь ближе, чтобы посмотреть их.
Вот тогда-то я и замечаю это.
Возле его локтя имеется выцветший шрам, на который указывает одна из стрел.
Его движения скрупулезны, когда он режет яйца и откусывает кусочек.
Я указываю на татуировку.
— Заложено ли в это какой-то смысл?
Его темные глаза встречаются с моими, и я поражена их глубиной. Словно кто-то привёл его в непроницаемый туман, и он не может выбраться.
— Некоторые шрамы лучше не показывать.
— Например? — медленно спрашиваю я.
— Как твой шрам. Ты так хорошо его скрываешь, правда, Холодное Сердце?
Я протыкаю свой омлет и прекращаю зрительный контакт.
— Ах. Итак, тебе нравится говорить обо мне, но когда речь заходит о маленькой мисс Холодное Сердце, это становится красной чертой. Понимаешь, насколько это двойной стандарт?
— Перестань все подстраивать под себя.
— Ответ «нет».
— Тебе это нравится?
— Что?
— Что я так ужасно контролирую себя.
— Возможно.
Мои губы кривятся.
— Было ли когда-нибудь что-то, что выходило из-под твоего контроля раньше?
— Дважды. — он напевает. — И ты третья.
Я делаю паузу, отпивая апельсиновый сок, мой голос замедляется.
— Как?
— Стань моей.
Я давлюсь соком, капли брызгают у меня из носа и разбрызгиваются по всему столу.
Эйден усмехается, протягивая мне салфетку.
— Господи. Я не просил первенца.
— Это еще хуже. — я пристально смотрю на него, вытирая сок с лица. — Ты ведь не серьезно, не так ли?
— Я когда-нибудь шутил с тобой?
— Ты же знаешь, что мой ответ будет «нет», верно?
— Нет, это только начало, милая. — я сглатываю. — Кроме того... — он кладет руку мне на бедро, его пальцы скользят вверх. — Твой губы лгут. Я принимаю ответ из того, что не лжет.
Глава 14
Тело Эйдена сталкивается с моим.
Это незаметно, как будто он просто наклоняется, чтобы рассказать мне секрет, но в том, как он сжимает меня, нет ничего секретного.
В бесплодной попытке убежать от него я упираюсь спиной в стену. Эйден хватает меня за запястья мертвой хваткой, прижимая к холодным обоям. Он двигает моими ногами так, чтобы они лежали на его твердых бедрах.
С такой позицией отбиться от него невозможно. Каждый раз, когда я пытаюсь высвободиться, он впивается пальцами в мои запястья, пока я не морщусь от боли. Черт бы побрал его и его грубую силу.