Чья-то рука держит мою голову под водой. Это удушающе. Вода наполняет мои ноздри, рот и безумные глаза.
Я не могу дышать.
Пожалуйста, мама,
Пожалуйста, папа.
П-пожалуйста, помогите мне.
Холод пробирает кожу, конечности немеют.
Я плыву, плыву по течению..
Бороться с этим бесполезно.
Может, тот, кого не называют по имени, тоже боролся с этим. Может, поэтому его имя больше не произносят.
Может, я стану такой же, как он.
Сквозь туманную дымку кто-то зовет меня по имени с резкостью в голосе.
Он зовет меня по имени.
Я не стану похожей на того, кого не называют по имени.
Он знает мое имя.
— Ты видишь меня за этими монстрами? — спрашиваю я про себя.
— Я вижу.
Не думаю, что он знает, но я держусь за этот проблеск голоса.
Это успокаивает.
Так успокаивает.
Возможно, эти монстры для него невидимы.
Он видит меня так, как никто не видел раньше.
Он видит МЕНЯ.
— Эльза!
Словно меня вытаскивают из глубины океана, я задыхаюсь, и мои глаза распахиваются.
Зрение затуманено, и все, что я вижу, это темные тени. Мое сердцебиение не успокаивается, когда я думаю, что снова нахожусь в том месте.
Однако руки, окружающие меня, не пугают. Во всяком случае, они успокаивают. Это похоже на убежище, которое я тогда не могла найти.
Я смаргиваю слезы с затуманенного зрения. Нахмуренные темные черты приветствуют меня. Пряди его темных волос падают на лоб.
Я моргаю один раз.
Два раза.
Он не исчезает.
— Э-Эйден?
Мой голос такой хриплый, что едва удается выдавить слова.
— Все хорошо. — он гладит меня по спине маленькими кругами. — Ты не одна. Я здесь.
Не знаю, из-за его слов или из-за кошмаров, которые мне только что снились.
Мне все равно.
Мои пальцы вцепляются в его футболку, лоб прижимается к его твердой груди, и я даю волю слезам.
Рыдания разрывают мою грудь, и я выпускаю все это наружу. Я даже не знаю, о чем плачу.
Это всего лишь кошмары. Они не настоящие.
Они не могут быть настоящими.
Я еще сильнее сворачиваюсь калачиком на коленях Эйдена и крепче прижимаюсь к нему. Он настоящий. Его тепло и странное чувство безопасности, которое я ощущаю в его объятиях, реальны.
Кошмары нет.
Эйден кладет руку мне под попу и притягивает меня к себе, так что я окончательно сажусь к нему на колени. Я обхватываю его ногами за талию, душа его.
Он не жалуется.
Он молчит, поглаживая мою спину, волосы и руку сбоку.
Я не могу быть более благодарной ему за его спокойное, похожее на якорь присутствие. Он здесь, но не говорит ни слова. Он позволяет мне разобраться с этим самостоятельно.
В последний раз, когда у меня случился подобный эпизод, как ни странно, два года назад, сразу после моего первого дня в школе, тетя и дядя сошли с ума.
И я имею в виду, что они буквально были вне себя.
Я подумала, что тетя была с монстром, и ударила ее. Я закричала и выругалась на нее. Не останавливалась, пока дядя не выгнал ее из комнаты.
Когда я пришла в себя, тетя не переставала спрашивать меня, что я видела. На ее лице было выражение ужаса и тошноты, словно ее вот-вот вырвет. Утром они отвезли меня к доктору Хану, и я почти полгода проходила сеансы терапии.
С тех пор я избегаю ночных кошмаров, или, по крайней мере, сильных, калечащих, которые кажутся такими... реальными.
В течение двух лет я никогда не беспокоила тетю и дядю своими кошмарами, даже когда я нуждалась в плече, чтобы поплакаться. Даже когда то, что я видела — то, что я чувствовала, — пугало меня до чертиков.
Странно, что Эйден, мой мучитель и задира, исполняет роль, которую никто не исполнял.
Как он может быть тем плечом, на котором я плачу?
Все еще сжимая его футболку, я смотрю на него снизу вверх. Его брови сведены вместе над самым бурным цветом, который я когда-либо видела в его глазах. Черты лица выражают глубокую озабоченность.
У меня перехватывает дыхание.
Кто бы мог подумать, что настанет день, когда Эйден Кинг будет беспокоиться обо мне?