В конце дня, когда возвращались с минных полей опытные саперы, девушки обступали их, засыпали вопросами. Усталые саперы отвечали коротко и как-то неохотно.
А Егор Сергеевич слушал девичий щебет и думал о том, как будет возвращаться с минных полей его команда. Ему-то было хорошо знакомо то неослабное постоянное напряжение, с которым работает минер. Это ведь правда, что ему ошибиться нельзя, а значит, нельзя и на минуту отвлечься, что-то пропустить, что-то сделать на авось. Ты должен заметить все — каждый бугорок, каждую ямку, особенно ту, что вырыта человеческими руками, должен отметить, где сочнее трава — известно ведь, что возле старых мин трава лучше растет. Любая ниточка, натянутая от земли к колышку или кусту, любая проволочка может вести к мине. Стружка, неведомо откуда взявшаяся в лесу, пожелтевший обрывок упаковочной бумаги, потерянный кем-то инструмент, засечка, сделанная на дереве или пне, заломы веток, колышек, забитый в грунт, — все должно привлечь твое внимание. Говорено об этом не раз, но ведь и знать еще мало, надо, чтобы это вошло в кровь и мозг.
Наверное, не один Егор Сергеевич с тревогой думал о работе, на которую завтра надо будет посылать девчат. Командиры, занимавшиеся с ними, искали все новые способы обучения. Старались, чтобы навыки стали автоматическими, чтобы руки девушек сами знали, что делать.
Заставляли определять типы мин на ощупь, разряжать с завязанными глазами. Ставили мину за щит с отверстием, в которое можно было просунуть только руки. Вот так и обезвреживай ее, вытаскивай взрыватель не видя.
Тонкие пальцы девушек хорошо чувствовали мину, ловко справлялись с работой. Учеба начинала даже походить на игру, но это тоже было опасно, потому что могло породить легкомыслие, столь же гибельное для минера, сколь бывает гибельным и страх.
Егор Сергеевич усложнял тренировки. Он вставлял в учебную мину капсюль-воспламенитель, и тот срабатывал при ошибке — гулко выстреливал, выбрасывая пламя. Девушки вскрикивали от испуга, потом возбужденно хохотали, но теперь они уже ясно видели, что сулит минеру ошибка.
Петров часто слышал в батальоне разговоры о том, что не женская это профессия — минер. Не только потому, что она опасна — на переднем крае нет неопасных дел. И не только потому, что работа минера тяжела — вытаскивать раненых с поля боя тоже нелегко. Но крайнее напряжение нервов, которого требует эта работа непрерывно, всегда, — оно не для женщин. Комбат и старшина не могли начисто отвергнуть эти доводы.
И потом, когда прошло время, на счету ленинградской девичьей команды были сотни тысяч обезвреженных мин и такие команды появились в других саперных частях, даже потом весть о каждой ошибке девушки-минера быстро разносилась по фронту, как всегда обрастая до неузнаваемости при передаче из уст в уста. Каждая такая ошибка была и в самом деле трагичной — она оплачивалась кровью. Но тогда можно было уже сравнивать, можно было говорить языком цифр. А цифры свидетельствовали, что девушки-минеры ошибались в среднем в два-три раза реже, чем мужчины. Должно быть, сказывались тут какие-то особые женские черты — аккуратность, неприязнь к бесшабашному риску. И нервы у девушек-минеров были вовсе не «дамские». Но то, что их учили с особенной тщательностью и заботой, тоже, конечно, давало свои плоды.
В первый раз девушки вышли на минное поле без собак.
Опять знакомые места между Колпином и Красным Бором. Наши и немецкие мины перемешались на полях, самые разные мины.
Егор Сергеевич построил команду, прошелся перед шеренгой.
— Сейчас нарежем полосы…
Голос его сел, слова звучали глухо, и, почувствовав это, старшина рассердился на себя. Не хватало еще, чтобы девчонки заметили, как он за них волнуется.
— Повторяю основные правила безопасности… Помните, крупные мины разряжаем на месте, мелкие — в картонных и жестяных баночках — разряжать запрещено, их собирать и складывать в штабель. Потом будем уничтожать.
И девушки направились каждая на свою полосу. Они работали молча, не перекликаясь, кололи землю острым длинным щупом, осторожно, тихонечко разгребали ее вокруг найденной мины. Находок было много, поле попалось плотно заминированное. Егор Сергеевич ходил от девушки к девушке и, прежде чем сделать каждый шаг, прокалывал щупом то место, куда надо было поставить могу. Он водь много раз внушал им: «Закон минера — без щупа ни шагу».
— Что не ясно, не мудри, зови меня, — повторял он. И старался поспеть к каждой, когда у нее возникало затруднение.
Весь день по краю поля ходили офицеры. Держали себя так, словно попали сюда случайно. Подъехал «виллис», старшина увидел грузную фигуру комбата. Тот встал в сторонке и, едва старшина направился к нему, нетерпеливо махнул рукой: занимайся, мол, делом. Не одного Егора Сергеевича одолевала тревога.