– Но если это так, не станет ли такая группа связываться с правительством, хотя бы для того, чтобы предъявить ультиматум? – спросил Дэвид.
– Кажется, так, но, может, они ждут своего часа, ждут, чтобы мы созрели. Или они прямо имеют дело с фермерами Марса. Колонисты себе на уме, они не доверяют Земле и в сущности, если поймут, что их благополучие под угрозой, могут присоединиться к преступникам. Может быть, даже, – он яростно запыхтел, – они сами… Но я никого не обвиняю.
– А моя роль? Что, по-вашему, должен делать я? – спросил Дэвид.
– Позволь мне ему объяснить, – сказал Конвей. – Дэвид, мы хотим, чтобы ты отправился в Центральную лабораторию на Луне. Ты будешь членом группы, занимающейся расследованием этой проблемы. В настоящий момент там получают образцы всех продуктов, доставляемых с Марса. Мы обязаны найти там отравленную пищу. Половина всех образцов скармливается крысам. остальные исследуются всеми доступными нам способами.
– Понимаю. И если дядя Гас прав, у вас, вероятно, есть еще одна команда на Марсе?
– Очень опытные люди. Ну а ты готов отправиться на Луну сегодня же?
– Конечно. В таком случае могу ли я уйти, чтобы подготовиться?
– Разумеется.
– Не будет ли возражений против того, чтобы я летел в своем корабле?
– Вовсе нет.
Оставшись одни в пустом кабинете, двое ученых долго молчали, глядя на сказочные огни города.
Наконец Конвей сказал:
– Как он похож на Лоуренса! Но ведь он так молод. Дело опасное.
Хенри ответил:
– Ты на самом деле считаешь, что сработает?
– Несомненно. – Конвей рассмеялся. – Ты слышал его последний вопрос о Марсе. Он не собирается отправляться на Луну. Я хорошо его знаю. И так лучше всего защитить его. Официальные записи утверждают, что он на Луне; Центральной лаборатории приказано доложить о его прибытии. Когда он на самом деле окажется на Марсе, твои заговорщики, если они существуют, не заподозрят, что он член Совета, а он, конечно, сохранит инкогнито, думая, что дурачит нас.
Конвей добавил:
– Он умен. Он может сделать что-нибудь, чего не можем мы. К счастью, он еще молод, и им можно маневрировать. Через несколько лет это будет невозможно. Он будет видеть нас насквозь.
Негромко звякнул коммуникатор Конвея. Тот включил его.
– В чем дело?
– Личное сообщения для вас, сэр.
– Для меня? Передавайте. – Он удивленно посмотрел на Хенри. – Может, заговорщики, о которых ты болтаешь?
– Открой, и увидим, – предложил Хенри.
Конвей открыл конверт. Несколько мгновений смотрел на листок, потом рассмеялся, бросил листок Хенри и откинулся в кресле.
Хенри подобрал листок. На нем было лишь две строчки: «Пусть будет по-вашему. Лечу на Марс». И подпись: Дэвид.
Хенри расхохотался.
– Ты сманеврировал им, все в порядке.
3. Работники для марсианских ферм
Для прирожденного землянина Земля – это Земля. Третья планета звезды, известной жителям всей Галактики как Солнце. Но в официальной географии Земля – нечто гораздо большее: она включает все тела Солнечной системы. Марс – такая же Земля, как сама Земля, и мужчины и женщины Марса тоже земляне, хотя живут на другой планете. Во всяком случае по закону. Они голосуют за Всепланетный Конгресс и за Планетарного Президента.
Но это лишь постольку поскольку. Земляне Марса считают себя особой и лучшей породой, и новичку предстоит пройти долгий путь, прежде чем марсианские фермеры перестанут его считать просто туристом, не имеющим особого значения.
Дэвид Старр обнаружил это почти сразу, как только вошел в здание Бюро набора на фермы. Вслед за ним вошел маленький человек. Настоящий малыш. Не больше пяти футов двух дюймов, и его нос находился бы на уровне груди Дэвида, если бы они стояли лицом к лицу. У него светло-рыжие волосы, зачесанные прямо назад, широкий рот, типичный двубортный комбинезон с открытым воротом и ярко раскрашенные, доходящие до щиколоток сапоги марсианского фермера.
Дэвид направился к окну, над которым горела надпись «Наем на фермы», за ним послышались шаги, и высокий голос воскликнул:
– Погоди. Замедли шаги, приятель.
На него смотрел маленький человек.
Дэвид спросил:
– Я могу быть вам полезен?
Малыш тщательно осмотрел его сверху донизу, потом протянул руку и небрежно уперся в талию землянина.
– Как давно со старых сходней?
– С каких сходней?
– Ты довольно массивен для землянина. Там у вас тесно?
– Да, я с Земли.
Маленький человек одну за другой опустил руки, так что они щелкнули о голенища его сапог. Это был фермерский жест самоуверенности.
– В таком случае, – сказал он, – может, ты подождешь и позволишь местному уроженцу заняться делом?
Дэвид ответил:
– Пожалуйста.
– А если у тебя есть возражения, можем разобраться с ними, когда тебе будет удобно. Меня зовут Бигмен. Я Джон Бигмен Джонз, но можешь любого в городе просто спросить о Бигмене. – Он помолчал, потом добавил: – Это мое прозвище, землянин. Ты возражаешь?
Дэвид серьезно ответил:
– Вовсе нет.
Бигмен сказал: «Хорошо» и направился к окну, а Дэвид, чье лицо расплылось в улыбке, как только Бигмен повернулся к нему спиной, сел и стал ждать.
Он всего двенадцать часов находился на Марсе и успел только зарегистрировать корабль под вымышленным именем в большом подземном гараже за пределами города, снял на ночь номер в одном из отелей и часа два побродил по городу под куполом.
На Марсе только три таких города, и малого количества и следовало ожидать, так как содержание огромных куполов и непрерывный поток энергии, создававший земную температуру и силу тяжести, обходились очень дорого. Этот, Винград-Сити, названный так в честь Роберта Кларка Винграда, первого человека, достигшего Марса, самый большой.
Он не очень отличается от любого земного города; почти кусочек Земли, вырезанный и пересаженный на другую планету; как будто жители Марса, на ближайшем удалении отстоящие от родной планеты на тридцать пять миллионов миль, пытались скрыть этот факт от самих себя. В центре города, где эллипсоидальный купол достигал четверти мили высоты, есть даже двадцатиэтажные здания.
Не хватает только одного. Нет солнца и голубого неба. Купол прозрачен, и когда светит солнце, его свет равномерно распространяется на всех десяти квадратных милях. Но интенсивность света в любом месте купола остается низкой, и человеку небо кажется бледно-бледно-желтым. Все это производит впечатление облачного дня на Земле.
Когда наступает ночь, купол постепенно бледнеет и растворяется в абсолютной беззвездной черноте. Но тут вспыхивают уличные огни, и Винград-Сити становится еще больше похож на земные города. В зданиях искусственный свет используется круглосуточно.
Дэвид Старр поднял голову при громких звуках голосов.
Бигмен кричал у окна:
– Говорю вам: это черный список. Клянусь Юпитером, меня занесли в черный список!
Человек за столом, казалось, волнуется. У него были пушистые баки, которые он нервно перебирал пальцами. Он сказал:
– У нас нет никакого черного списка, мистер Джонз…
– Меня зовут Бигмен. В чем дело? Ты боишься быть дружелюбным? Несколько дней назад ты меня называл Бигменом.
– У нас нет черных списков, Бигмен. На фермах просто не нужны работники.
– О чем это ты болтаешь? Тим Дженкинс позавчера получил работу в две минуты.
– У Тима Дженкинса опыт в управлении ракетами.
– Я не хуже Тима могу управлять ракетой.
– Да, но ты здесь обозначен как сеятель.
– И очень хороший. Что, сеятели не нужны?
– Послушай, Бигмен, – сказал человек за столом. – Я внесу тебя в список. Это все, что я могу сделать. Как только что-нибудь подвернется, я дам тебе знать. – Он отвернулся и уставился в книгу записей, с деланной сосредоточенностью читая ее страницы.