Время до вечера проплыло незаметно. Он привык подолгу ждать, и мог стоять у дверей с утра до вечера, читая книги, но не теряя бдительности. Хотя за всё время его службы юной принцессе не происходило ничего особенно серьезного, её детство прошло вполне спокойно. Никто не стремился общаться с ним, со всеми он был замкнут и неразговорчив. Некоторые слуги не изволили даже здороваться, будто его не существует. Во всем замке его тайну знали только несколько человек. И скоро её узнает сама принцесса, важнее и дороже которой у него нет никого в мире. Сейчас он настолько погрузился в думы о грядущем бале, что даже не стал читать книгу. Он смотрел в маленькое высокое окошко, за которым постепенно угасал день. Скоро в светло-синих сумерках бледно проявилась одна из звезд Кассиопеи. Шедар.
Дверь зала отворилась, тяжело скрипнув, когда было уже достаточно темно. Див оторвал взгляд от звезд и поклонился принцессе. Она улыбнулась ему, распрощалась с учителем и приблизилась к окну. Вечера были холодными даже в летнее время, а сейчас только май. В руках Дива уже был её плащ, принесенный служанкой по его просьбе. Легкая теплая ткань мягко легла на плечи Карэлины, но в тысячу раз приятнее ей было от его заботы и мимолетного касания. Казалось бы, за столько лет это должно было войти в привычку, затереться, обесцениться. Но она ценила его с каждым годом всё больше и больше и никогда не забывала благодарить, если не словом, то улыбкой и взглядом. Они знали друг друга достаточно, чтобы понимать без слов.
— Хотелось бы знать, что такое звезды на самом деле… — мечтательно сказала принцесса, не спеша ступая по коридору и глядя в проплывающие мимо окна, за которыми в ночной синеве холодно сверкала Кассиопея.
— Думаю, это далекие горячие огни. — Ответил Див.
— Почему именно горячие? Их свет кажется таким ледяным.
— Мы привыкли ассоциировать горячее с красным пламенем. Но представьте металл, во время ковки его раскаляют горячее обычного огня, добела, красный — промежуточное состояние.
— Думаешь, звезды — куски раскаленного металла?
— Кто знает. Но мне кажется, они очень яркие и потому горячие, и очень далёкие.
— Как интересно… Сколько всего мы с тобой не знаем о мире…
— Да, верно.
— А когда-то меня больше интересовали сказки, — грустно улыбнулась она. — Что это? Андромеда?
— Это Кассиопея, мать Андромеды, которая поднимается восточнее.
— Кассиопея…
— Царица на троне.
— Да, теперь помню! Перевернутая царица, правильно?
— Всё так.
— Только я не припомню, за что её перевернули?
— За хвастовство, — улыбаясь, ответил Дэвсон, украдкой поглядывая на принцессу сквозь прорези шлема.
Кэри тихо рассмеялась. Проводив её в столовую к ужину, он зашел на кухню и взял у кухарки свой поднос, с которым отправился в личную комнату. Другие королевские стражи, ужинающие по обыкновению в столовой, смежной с кухней, в который раз умолкли и с мрачным интересом проводили его взглядами. В своей комнате он поставил поднос на стол, снял шлем и тоскливо посмотрел на стынущее жаркое. Он был голоден, но есть не хотелось. И стоило взять себя в руки, до бала еще несколько дней, не трепетать же всё это время, как знамя на ветру. В конце концов, что бы там ни было и как бы ни обернулось, они расстанутся. Может быть, навсегда.
Автор приостановил выкладку новых эпизодов