Я в ступор впала. Заледенела. От страха даже голос пропал, лишь стоять могла и смотреть в черные и неподвижные мужские глаза.
Это он, тот же самый человек с фотографий, на которые девчонки пускали слюни, и там он был изображен в деловом костюме, с сексуальным пирсингом в губе.
Мне самой он нравился. Красивый. Интересный.
А теперь он стоит напротив, одетый в теплую водолазку и только что безжалостно треснул мою сестру пистолетом.
– Господи. Не надо, пожалуйста, мы заходим, - Вера тихо охнула. Наклонилась и подмышки потащила сестру в дом.
Я, с нарядными пакетами, на деревянных ногах шагнула последней.
Хлопнула дверь.
Щелкнул замок.
– Любе плохо, - сказала Вера.
– Я ей сочувствую, - откликнулся Вадим.
Вовсе нет.
Вдохнула знакомый, родной запах дома и глянула по сторонам. Всё родное и привычное.
А этот мужчина – чужой.
И теперь он в нашем доме правила устанавливает.
– А если у нее сотрясение? – не успокоилась Вера.
– Красавица, закрой рот, - приказал он. И двумя пальцами растер переносицу.
Внутри тихо. Справа, в столовой, виднеется красиво сервированный стол. Сегодня придут соседи по поселку, родители всегда всех приглашали на праздники.
Ароматные свечи зажигали.
Топили камин.
Каждый с собой бутылочку алкоголя приносил.
И родители всю ночь сидели, общались, молодость обсуждали.
Я это помню.
И всеми силами стараюсь вытеснить мысли про успешных адвокатов Хазовых, что организовали побег для своего старшего брата.
Как… упрямо. Не смогли вытащить из зала суда, так выдернули из тюрьмы.
Этого психопата-убийцу.
Они же себе всю карьеру перечеркнули, да их, наверное, с вертолетами ищут, им терять нечего.
И они все трое в нашем доме?
А родители…
– Где наши родители? – от страха за маму ко мне вернулся голос. – Что вы с ними сделали?
– С кем? – Вадим прошел мимо меня, пистолетом небрежно, буднично почесал грудь под водолазкой. – Вы сестры?
– Мы сестры, - Вера сидит на полу, возле Любы, голову ее положив себе на колени. – Что вам нужно, деньги? Сколько? Мы достанем.
– Деньги я тебе сам могу дать. Живете здесь?
– На праздник приехали. Вы нас убьете?
Он промолчал.
Посмотрел на прикрытую дверь гостиной. По полу до нее растянулась дорожка из красных капелек.
Не успела осмыслить, что это такое – из гостиной раздался негромкий тяжелый стон.
– Твою ж мать, сколько крови, - последовал за стоном глухой мужской голос.
– Я врач, - тут же отреагировала Вера и приподнялась на коленях. – Я врач, я помогу.
Вадим медленно повернулся.
Уставился на мою сестру.
Часы над его головой мерно отсчитывают секунды.
Пять вечера.
В семь часов мы за стол собирались садиться.
У меня в руках пакеты с подарками.
И я мысленно гадаю, что решит этот палач, останемся ли мы в живых хотя бы в ближайшие пару минут.
– Брата подстрелили, - сухо сказал Вадим. – За мной, обе, - приказал.
И мы поплелись вперед.
Как на каторгу.
Ведь там, в нашей гостиной, тот самый Нил Хазов – бежавший криминальный авторитет, что в свои тридцать лет стал легендой, бессердечный и умный монстр, которого искали четыре года прежде, чем посадить.
И сейчас я вживую увижу его.
Глава 2
– Иди сюда, врач, - позвал Веру Вадим. И пошел к брату.
Я осталась на месте, не могла шевельнуться.
Не хочу Хаза видеть.
В новостях его лицо мельком показывали,
Кажется, если войду в ту комнату, если увижу там преступника…
Это будет последним доказательством реальности.
Не выдумка и не сон.
– Ты, - Вадим выглядывает, покачивая пистолетом. – Чего застыла? Особое приглашение нужно?
– Я… Я сестру заберу сейчас, - наклонилась к Любе, постаралась подхватить её под руки. – Не оставлять ведь её здесь.
– Минута у тебя.
Мужчина ушел, а я дышать стараюсь. Взять себя в руки, не вызывая чужой гнев. Нужно слушаться их, тогда они могут отпустить нас. Так ведь?
Я вздрогнула всем телом, когда меня дернули за шубку.
Наклонилась к сестре.
– Беги за помощью, - шепнула она. Взгляд у Любы осмысленный и испуганный, и на миг показалось, что обморок она просто изображала.
– Меня же пристрелят, - ответила так же шепотом, покосившись в сторону гостиной.
– Вера их отвлечет, беги, - упрямо повторила Люба. – Или убьют нас всех. Надя. Давай.
Может, она права. Я сообразить не могу.