– Доброе утро, – начал один. – Мы пришли попросить прощения. Вчера чуток перебрали, были не в себе.
– Лада, мы ничего плохого не собирались делать, просто пошутили, – вторил другой.
При свете дня они выглядели, как обыкновенные ребята, худощавые, скуластые, неинтересные лица. Это лунный свет преображает обычных студентов в отморозков? Или чувство стаи?
– Очень было смешно, идиоты, – процедила Лада сквозь зубы. – На одну девушку четверо дебилов. Как только справились, не понимаю.
– Лад, ты, пожалуйста, возьми цветы, а то он нас убьет, – сказал первый.
– Кто убьет? – сначала не поняла Лада, но быстро догадалась. – Теперь я вижу, что ваше раскаяние действительно искреннее.
Похоже, парни не уловили в ее голосе саркастических ноток. Или сделали вид. Они сунули ей в руки букет, еще раз извинились и исчезли. Лада обернулась, оказывается, отец еще не уехал и наблюдал за происходящим из машины. Она сунула букет в рюкзак (не позориться же на занятиях с цветами) и пошла к турникету.
В здании универа Лада пристроила букет в вазу на одной из кафедр и направилась на занятия.
– Ты зачем вчера смоталась? – заговорщицки зашептала Майя. – А меня твой Костя провожал.
Ничего объяснять не хотелось. Лада кивнула на преподавателя:
– Давай потом.
Майя обижено надула губы, не столько из-за неудовлетворенного любопытства, сколько из-за того, что ей не дали рассказать о впечатлениях от общения с Ивановым.
На большой перемене Лада солгала Майе, что у нее встреча и быстренько ретировалась. Но оказалось, что она сказала чистую правду, едва девушка вышла из здания вуза, как натолкнулась на самого Войнова собственной персоной.
– Как дела? – спросил Ярослав, сжимая кулаки в карманах куртки. – Отец дома не прибил?
Нервничает что ли?
– Я с ним поговорила. Он признал, что вел себя по-дурацки, и просит прощения.
Это, бесспорно, было преувеличением.
Ярослав стоял и улыбался, как будто раскаяние какого-то малознакомого мужика имело для него значение.
– Пойми, я у него одна, вот он и психует.
– А мать? – спросил Ярослав, тут же спохватившись, что не надо было спрашивать.
– Она в другом городе с другой семьей. Я решила жить с папой.
– Ясно. Конечно, ты для отца все.
– Хорошо, что понимаешь. Но он переживает, даже предложил, – Лада смущенно замолчала. – Думаю, это не стоит об этом.
– Что предложил? Не молчи, выкладывай.
Лада опомнилась, о чем она? Еще подумает, что она заигрывает, хочет продолжения вчерашнего вечера:
– Да ладно, не бери в голову. Мой папа чудноват, как ты уже успел убедиться. Я пойду.
Она и так чувствовала себя, как на подиуме. Уже одно то, что Лада стояла и непринужденно разговаривала с Войновым посреди университетского дворика должно было сжечь ее в кучку пепла из-за возмущенных взглядов проходящих мимо студенток. Ярослав мягко, но твердо придержал ее за предплечье, будто она собиралась сбежать. Впрочем, именно это она и хотела сделать.
– Он по пятницам играет с друзьями в футбол. Пригласил тебя помериться силами на поле.
Ярослав же подумал, что речь о вечернем мужском пиве для знакомства с «женихом» или что-то вроде. Девица строгих правил. С таким папой немудрено.
– А разве сейчас не сыро?
– Да это в ФОКе, физкультурно-оздоровительном комплексе, в помещении, – пояснила Лада.
– Знаю, что такое ФОК. По мне не видно? – скромностью Ярослав не страдал. – В пятницу вечером у меня тренировка, так что извини.
– Хорошо, – кивнула Лада, ожидая что-то подобное. Зачем Войнову встречаться с ее отцом где бы то ни было?
– Телефон дай свой, мы уже знакомы. Мало ли, вдруг понадоблюсь, когда десять мужиков поймают, звони.
– Если успею, – ответила Лада, диктуя свой номер.
И ведь все видят, что он записывает ее номер и делает дозвон! Она повернулась, но он опять взял ее за плечи, заглянул в глаза, разве что не встряхнул. Что он себе позволяет? Нельзя разговаривать, не трогая?
– Что у тебя с Костяном? – спросил Ярослав.
Она зависла, глядя в его глаза. Только сейчас поняла, что они серо-синего цвета. В детстве у нее была коробка деревянных карандашей, они пахли по-особому и радовали разноцветьем. Среди них был один самый любимый, серо-синий, особенный, что-то среднее между цветом стали и моря в облачную погоду. Лада думала, что в чистом виде такого цвета в природе не бывает. И вот сейчас, при ясном свете дня, вдруг увидела его в глазах Ярослава.