Ксения лежала в траве, смотрела в небо и старалась представить четыреста восемьдесят миллионов саранчи в воздухе.
«Когда она летит, вероятно, темно, как ночью»,— думала она.
Жена почтаря вышла из кибитки с грудным ребенком на руках и подошла к Ксении. Присев на корточки, она потрогала Ксенин жакет и задала ей единственный вопрос — есть ли у нее муж.
— Нет... —Ксения поднялась на локте, взглянула на нее и обмерла: лицо женщины было усеяно страшными язвами. Но женщина улыбалась как ни в чем не бывало:
— Айда на кибитка чай пить.
Ребенок закапризничал и повернул головку. Она тоже была в язвах.
—К доктору!—сказала Ксения, вскочив, как ужаленная, и указывая на язвы.— К доктору, шулухар, шулухар!
— Дохтур нет... Очень далеко дохтур... Сюда не прийдет... Айда...
Отказаться от чая прямо Ксения не могла — боялась обидеть... Шла в кибитку и мучительно думала —как же быть? Вдруг это сифилис или еще что-нибудь заразное...
Решив изобразить зубную боль, она схватилась за щеку и глухо застонала. Женщина участливо смотрела на нее и качала головой.
«Поверила. А я ее, беднягу, обманываю из вежливости...»— думала Ксения, присаживаясь у очага, как и калмыки, на корточки и не переставая стонать.
«Теперь уж не обидится!»
Она взяла чашку с чаем, как будто хотела пить, но снова схватилась за щеку.
После чая почтарь раздумал ехать на лошади и потратил еще полчаса на то, чтобы запрячь вместо нее верблюда.
Верблюд был явно недоволен. Ему помешали валяться в золе, и он скрипел, как немазаное колесо, поводя по сторонам красивыми черными глазами.
И снова Ксения ехала долго-долго.
Расплачиваясь с почтарем в юзгинзаховском сельсовете, она сказала секретарю:
— У этого ямщика сильно болеют жена и ребенок. Скажите ему, чтобы он скорее отвез их к доктору.
— Он говорит, что не может оставить кибитку без присмотра, жена должна быть дома,— объяснил секретарь, переговорив с ямщиком.
— Лжет,— возразила Ксения.— Я видела у него в кибитке мальчика лет пятнадцати, да и кибитку его никто не возьмет. Скажите ему что-нибудь пострашнее, напугайте его как-нибудь... Скажите хотя бы, что если он не обратится к доктору, у его жены и ребенка провалятся носы, а потом они обязательно заразят и его...
Секретарь снова принялся толковать с ямщиком.
— Кажется, уговорил,— сказал он наконец.— Обещает завтра утром отвезти их в Давсту. Я про нос ему сказал...
— Правда?— Ксения дернула почтаря за бешмет.— Обещаешь?
Он закивал.
— Ну, смотри... Я поеду обратно — проверю!
Через двое суток Ксения возвращалась в Давсту. Приближаясь к урочищу Газала, она обогнала пешехода. Еще издали она обратила внимание на него: он шел медленно с маленьким узелком, часто оглядывался и отошел в сторону, чтобы пропустить подводу... Поравнявшись с ним, Ксения заметила, что он хочет что-то ей сказать...
— Остановись, ямщик!—Она повернулась и помахала пешеходу. Он тотчас подбежал к ней.
— Вот спасибо, гражданочка.— Тяжело дыша, он уселся на подводу и, сняв фуражку, стал обмахиваться.— Очень и очень вам благодарен.
Это был высокий и очень полный мужчина в не совсем чистом сером костюме. На его покрытом красным загаром лице сильно выделялись небольшие светло-голубые глаза с необычайно кротким детским выражением. Щеки его были покрыты рыжеватой щетиной, такие же рыжеватые волосы были зачесаны назад.
— Вам далеко?— спросила Ксения.
Он ответил не сразу:
— Да, далеко... А вы куда?
— Пока в Давсту...
— Вот и мне туда же, так оказать.
Ксения предложила ему папиросу.
— Откуда вы идете?
Он жадно закурил.
— Из Юзгинзаха.
— А почему пешком?
— Откровенно сказать...— он немного замялся,— денег нет. Они подъехали к кибитке газалинского почтаря.
— К доктору ездил?— спросила Ксения хозяина.
— Толмач нет,— ответил он, не сморгнув.
— Врешь, что толмача нет. Помнишь Юзгинзах? Я сказала тебе—жену и ребенка нужно отвезти к доктору. Ты обещал... Где она?— Ксения заглянула в кибитку. Женщина встретила ее смущенной улыбкой и показала на мужа так, что Ксения без слов поняла: «Это не я, а он меня не пускает».
— Время нет,— крикнул почтарь, уже запрягавший лошадь.
Ксения рассердилась:
— Для такого случая ты и лошадь через пять минут поймал. Так слушай —жена и ребенок сядут и поедут вместе с нами. Понял? Давай, давай!—она снова подошла к кибитке и крикнула с порота: — Собирай ребенка и всякий хурда-мурда, айда с нами в Давсту! Я жду!—она вернулась и села на телегу, где уже сидел ее попутчик.— Вот безобразие! Не хочет ехать к доктору, а они скоро сгниют!