— Я же правильно сказала, что ты дурак... Ну, возьми еще,— Пока Полкан расправлялся с леденцами, Ксения продолжала с ним разговаривать.
— Итак, теперь ты знаешь, что такое сладкое. Я тебя никогда не обманывала. Ешь и помни, что сладкое полезно, а при умственной работе прямо необходимо. Понял?
Угостив Полкана еще десятком леденцов, она разлеглась в траве и, заметив муравья, тащившего мертвую гусеничку, взяла соломинку и принялась отнимать у него добычу. Муравей суетливо бегал около соломинки, хватал гусеничку и тащил ее то влево, то вправо.
— Эх ты, работяга! Я вижу тебе все равно: на север или на юг, лишь бы тащить...
В кустах зашуршало. Полкан поднял уши и коротко рыкнул. Ксения легонько хлопнула его.
— Молчать! Ты не на своей территории!
Приподнявшись, она увидела салькын-халуновского учителя.
— Кого я вижу! Здравствуйте. Прошу садиться на зеленый ковер. Рассказывайте, как, когда и зачем?
— У нас каникулы... Вот я и приехал в Булг-Айсту погостить. А вы что делаете? Наслаждаетесь природой? Я еще издали заметил: кто-то средь бела дня валяется в траве да еще разговаривает сам с собой.
— Как сам с собой? А Полкан разве не собеседник? Если хотите получить его расположение, немедленно почешите у него за ушами.
— Какой здоровенный пес!—воскликнул учитель.-—Вы, должно быть, очень любите животных?
Ксения кивнула. Лепестки отцветающего терна падали на них, над головами сновали пчелы, и теплый ласковый ветерок чуть-чуть шевелил листья. Учитель глубоко вздохнул:
— Как же здесь хорошо после Салькын-Халуна! А вы загорели, товарищ инструктор.
— Вот и хорошо. Я люблю загар. Вы удивляетесь? Но вы тоже загорели.
— Я—дело обычное, а вот вы... Девушки мажутся стеарином и еще какой-то чертовщиной, чтобы не загореть, а вы говорите любите.
— Вот как? Ну, то девушки, а я не девушка, и мне простительно.
— А кто же вы?
— Я инструктор-саранчист.
— A-а... Я ведь подумал, что вы... замужем...
— Действительно, я неудачно выразилась. Нет, я пока на свободе, без «хомута», как говорит Эрле. Кстати, вы знаете, он женился!
— Слышал... на «туче». Мы с Евтуховой были вместе на курсах, там ее все называли «наша туча» за ее мрачность. Не знаю, может быть, она после замужества будет другой.
— А Клавдия Сергеевна тоже была с вами? Правда, она хорошая?
— Да. Я нынче заезжал к ней. Она собирается осенью в педагогический институт и правильно делает: из нее толк выйдет. А Нимгира вы знаете? Вот он меня сегодня развеселил! Подходит ко мне перед отъездом и говорит: «Скажи, пожалуйста, если русский девочка и русский мальчик кольцо здесь носит, что это будет?» Я говорю ему: «Кольца для украшения носят, чтобы руки нарядные были». «Это я без тебя знаю,— говорит Нимгир,— в таких кольцах всегда глазки бывают стеклянные, а этот кольцо гладкий, стекляшка у него никакой нет». Тогда я догадался, что он про обручальные кольца спрашивает. Объяснил, что означает этот обычай. Тогда он говорит: «А если русский девочка такой кольцо носил-носил, а потом снимал, это что будет?» Ну, тогда, говорю, она, наверное, замуж не хочет идти за того мальчика, который ей это кольцо подарил. Он помолчал и вдруг изрекает: «Зачем же он говорит, что кольцо это не надевает потому, что от него палец болит?» Кто так говорит, спрашиваю, а он спохватился: «Это я так просто, сам себе сказал». И пошел.
— Интересно,— задумчиво сказала Ксения.
Некоторое время они молчали.
— А почему вы все время улыбаетесь? Скажите-ка лучше, как вас зовут,— вдруг сказала Ксения.
—- А вы тоже почему-то все время улыбаетесь... Меня зовут Виктором Антоновичем, а вас?
— Мы познакомились с вами недели две назад, а имен друг друга не узнали. Какая рассеянность!
— Но мы все-таки знакомы.
— Конечно! Меня зовут Ксенией Александровной. Ксения — слово греческое, и означает оно — «странница». Поживу здесь, поработаю и поеду...
— А что вы будете сегодня делать? Не хотите ли пойти в клуб? Там сегодня обещали кинокартину... А послезавтра начинается ярмарка, может быть, пойдете?
— Можно и то и другое, только... не будет ли вам со мной неудобно— у меня нет нарядов, и я загорелая. Не лучше ли вам пригласить беленькую особу и в крепдешиновом платье?
— Я ни с кем не хочу идти, кроме вас, а раньше всегда ходил один или с товарищами.— И Виктор Антонович вдруг густо покраснел.
— Ах, даже так?— Ксения сорвала веточку крапивы.— Благодарю за честь.