За кибиткой послышалась какая-то возня; озадаченные калмыки переглянулись, и хозяин поспешно приподнял кошму у входа. В кибитку вошел Михаил Иванович.
— Можно, что ли, к вам? Менде!
— Менде!— Хозяин уселся на прежнее место и с любопытством и сочувствием смотрел на гостя.
Вид у Михаила Ивановича был плачевный: по лицу с промокшей насквозь фуражки текли ручьи, одежда облепила его плотное тело. Лицо у него было багровое, ко лбу прилипли рыжеватые волосы; по-детски наивные глаза как-то нелепо прищурены, а рот вытянут трубочкой. Ксения с трудом подавила улыбку.
Присев к очагу, Михаил Иванович обвел глазами сидящих и только теперь заметил Ксению. Встреча с нею здесь была так неожиданна, что он откинулся назад и разинул рот.
— Как! Это вы, товарищ Юркова! Темновато... я вас и не заметил. Здравствуйте!—он пригляделся к Говорову и поздоровался и с ним.
— Почему же вы не дождались меня в Харгункинах, как мы договорились?— спросила Ксения, когда он немного пришел в себя.
— Да так получилось... Раньше управился, вот и поехал. Думал, вас либо в Булг-Айсте, либо в Сонринге застигну, ан дож-дик-то и помешал.
— Все доставили в Харгункины благополучно?
—Все в полном порядке-с,— ответил Михаил Иванович, отодвигаясь от очага, чтобы освободить место для деревянной плошки с маслом, которую хозяйка поставила перед ним, как и перед другими гостями, прямо на землю.
Хозяин налил из кувшина в деревянную чашку мутную жидкость и молча протянул ее Ксении.
— Пригубьте, пригубьте,— поспешно напомнил ей Говоров.— Ишь, какой вам почет оказывают... Первой поднесли...
Ксения не без усилия выпила неприятно пахнущую жидкость и в знак благодарности приложила руку к сердцу.
— Сызмальства я здесь и завсегда ее пью. Очень пользительная для легких!—сказал Говоров, с наслаждением опорожнив чашку.
Ксения засмеялась.
—У мужчин всякий алкогольный напиток пользительный. Знаем мы вас!—И она повернулась к Михаилу Ивановичу,—Ну что ж, давайте рассчитаемся?
— Ничего не имею против,— отозвался он, тоже с явным наслаждением выпив чашку «тепленькой» и возвращая ее хозяину.
Роясь в сумке, Ксения как бы между прочим сказала:
— Что же вы, Михаил Иванович, меня подвели?
— Да чтобы я... вас? Когда?— встрепенулся он.
А посылочку мою Клавдии Сергеевне не передали.
— Вот голова!—Михаил Иванович звонко шлепнул себя по лбу.— Виноват-с! Второпях забыл!
— Очень жаль, что вы такой забывчивый. А двадцать рублей передали?
— Двадцать рублей?— он снова шлепнул себя по лбу.— Вот именно, не передал... Тоже, так сказать, забыл... Что делается! А если бы деньги не забыл, то и конфетки отдал бы сразу...
— А откуда вы знаете, что в ящичке были конфеты?— удивилась Ксения.
Михаил Иванович некоторое время молчал.
— Вы сами изволили мне сказать об этом в Булг-Айсте.
Ксения смотрела, как трогательно он улыбался, как доверчиво и преданно смотрели на нее эти голубые детские глаза, и ей стало неловко.
«Может быть, я и в самом деле сказала»,— подумала она.
— Но двадцать рублей вы мне возвратите, Михаил Иванович. Я сегодня рассчиталась с Клавдией Сергеевной, когда узнала, что вы ей ничего не передали.
— Пожалуйста, пожалуйста,—Михаил Иванович суетливо вытащил деньги и подал ей две десятки.
— А вот расписочку на химикаты получите. Вам причитается сорок рублей. Вот в этом табеле распишитесь. А теперь,— продолжала она, когда Михаил Иванович вернул ей табель и карандаш,— получите десять рублей наличными и тридцать распиской, которую выдали вы Клавдии Сергеевне.
Ксения пристально посмотрела на него.
— Совершенно правильно!— воскликнул Михаил Иванович, но лицо его приняло разочарованное выражение.
— Ну вот, я с вами и в расчете, а с вас еще конфеты, вы их не забудете передать на обратном пути?
— Да что вы! Непременно!— отозвался Михаил Иванович.
Чем больше Ксения смотрела на него, тем он становился ей неприятнее... Боясь, что он заметит это, она отвернулась.
— Ведь вот бывают же неприятности!—Михаил Иванович обратился к Говорову.— И как это я забыл, сам не знаю...
—- Всякое, конечно, случается,— меланхолично поддакнул ему Говоров.
Просидев еще с полчасика, Ксения заметила, что сквозь дымник проглядывает уже прояснившееся небо.
— Наверное, пора ехать,— обратилась она к ямщику.
— А здесь не заночуем?—нерешительно предложил Говоров.
Ему не хотелось вылезать на сырость, да и «тепленькой» у хозяина еще было много.
— Верю, что вам не хочется, но боюсь, что к утру я не поспею на место, отряд меня будет ждать.