С Катей случился шок.
То, что произошло с ней вчера, беспощадной правдой обрушилось на Катю. Каждая картинка, каждый эпизод, начиная от встречи в коридоре. Мерзкое отношение Потапова, его сальный взгляд и отвратительное дыхание. Конвоир, который и конвоиром не был, а такой же опер, ведущий её к Ковалю.
И сам генерал.
Как она могла уснуть на нем? На его теле? Более того, проспать всю ночь, ни разу не проснувшись? В следственном изоляторе она постоянно просыпалась, ей всё время что-то мерещилось: голоса, звуки, она боялась, что к ней подселят ещё кого-то или войдут, пока она беспомощная во сне.
А тут вырубилась, иначе и не скажешь. Проспала! Всю ночь. Словно на своей родной кровати, в то время, когда она была ещё счастлива и надеялась только на лучшее.
Катя смотрела на Коваля, тот на неё. Пристально смотрел, изучающе.
Катя не знала, что говорить, как себя вести. По логике, он должен был её вчера отправить к себе в камеру. Зачем оставил? Да ещё позволил спать, расположившись у него на груди. Ему, наверное, неудобно было. Какая же ты, Катя, неисправимая дура. Кто о чем, а она думает о том, что мужчина, который вчера прошелся по её судьбе берцами, не выспался.
Хотя правильно и делает что думает. Не выспавшийся мужчина — злой мужчина.
— Привет, — его осипший после сна голос не показался ей злым. Или она не окончательно проснулась?
— Доброе утро, — ответила Катя, зашевелилась, хотела сползти с Коваля к стене, но рука. сжимавшая талию, остановила. Ощутимо напряглась, говоря вместо хозяина: лежи, как лежишь и не дергайся.
А Кате же хотелось избавиться от ощущения мужского тела. Любой тактильный контакт с ним вызывал отторжение у девушки. Она помнила, что он с ней творил ночью, какие слова говорил. В какие условия ставил. И единственное, что ей теперь хотелось — чтобы он отпустил её. Позволил уйти. Пусть её камера не такая комфортная, и есть вероятность подселения, а после вчерашних слов капитана, она даже не сомневалась, что больше не будет одна, она хотела избавиться от любого общества. Ей хотелось одиночества. Иллюзии, что она ещё что-то решает.
Катя интуитивно облизнула пересохшие губы, не подозревая, что вид розового кончика языка сыграет с ней злую шутку. Она лишь успела отдаленно осознать, что тело мужчины напряглось. Рука, что удерживала за талию, сместилась, распластавшись на её пояснице, и чуть надавливая.
Дальше события происходили слишком быстро. Они позволили Кате на себе испытать, насколько сильным и ловким был мужчина, с которым она оказалась запертой в одной камере.
Пара секунд… Одна… вторая…
А её уже перевернули. Более того, она оказалась внизу, на матрасе, лицом, едва ли не уткнутым в подушку, что пропахла запахом дорогого парфюма Коваля. Катя даже толком среагировать не смогла, понять.
Генерал оказался сзади. Навис темной тенью. Его согнутые в локтях руки опустились по обе стороны от головы Кати, а горячее дыхание прошлось по лопаткам и плечам девушки. Катя замерла. Вот те раз… Вот тебе и пробуждение.
Её организм частично ещё спал, не желал просыпаться и окунаться в жестокую действительность. Пошло полное отрицание происходящего. Но тревожный колокольчик в голове уже звенел, трепыхался, пытаясь сказать хозяйке, что не стоит долго медлить, пора активировать защитные функции, “инстинкт самосохранения.
Катя уперлась лбом в подушку.
Она даже не кожей чувствовала Коваля. Каким-то интуитивным зрением, словно видела их со стороны.
Как он распластался за её спиной, навис. Как его огромное тело полностью покрывает её миниатюрное.
И это только начало.
Потому что Катя чувствовала и как его уже эрегированный член упирается ей в поясницу… чуть ниже… в копчик…
Утро началось хуже, чем могло сыть. или катя настолько наивна, что один не. В меру горячий и возбужденный мужчина воспринимался ей слишком остро?
— Разведи ножки в сторону, маленькая.
Катю повело. Маленькая? Серьезно? Ей что слышится в голосе генерала Коваля нечто отдаленно напоминающее ласку? Не надо…
Катя сильнее вжалась в подушку, цепляясь руками за простынь, сминая её. И одновременно сантиметр за сантиметром заставляла непослушные ноги двигаться, разводя их. Видимо, слишком медленно, потому что генерал решил ей помочь. Не грубо, но настойчиво и не давая ни единого шанса даже на мысль о сопротивлении или неповиновении, развел ноги своими ногами. Кате пришлось подстраиваться. Он устроился между ними. Катя обнаженная, на Ковале лишь боксеры, но даже через них она ощущала его большой и довольно толстый член.
— Что ты опять зажимаешься, — его дыхание щекотало шею, значит, лицо находилось рядом.
Катя зажмурила глаза. Даже хорошо, что он её перевернул. Она сомневалась, что смогла бы спокойно видеть его лицо. Он убрал одну руку с подушки. Для того, чтобы ей пройтись по позвонкам Кати, спуститься вниз, прикоснуться к пояснице и далее к ягодицам. Сжал сильнее, ощутимее. Рефлекторно Катя тоже их сжала.
Сзади послышался смешок. Коваль не спешил отпускать, распластал пальцы сразу на обе ягодицы. Снова чуть сжал.
И лишь потом продолжил спускаться к тому месту, которое его интересовало больше всего.
Катя с такой силой сжала зубы, что те заскрежетали. Хорошо, что не слышно из-за подушки.
Мужские пальцы довольно собственнически дотронулись до её нижних губ.
— После ночи ты влажная, — голос генерала прозвучал почти довольно.
А Кате впору было рассмеяться и спросить: Руслан Анатольевич, а вы о такой вещи, как женские ежедневные выделения не в курсе?
Но смех у неё застрял в горле, потому что палец нырнул внутрь, растягивая и проверяя, насколько она готова.
Катя ни черта не была готова!
Его палец орудовал внутри, дыхание оставляло след на коже. То, что Коваль находился сзади оказалось давило не меньше, чем если бы она видела его лицо.
Не иметь возможности знать, что сейчас предпримет мужчина — мука.
Хотя…
Она знала.
Вернее чувствовала.
И громко застонала, когда он начал в неё входить. Приподнял её попу кверху, чтобы удобнее было, и плавно начал проталкиваться пальцем.
Катя запаниковала. Инстинктивно подалась вперед, желая отползли, вырваться из цепких загребущих рук Коваля.
— Нет…
— Тихо… тихо… Тихо, я сказал!
Куда уж тише. Она и так лежала, не сопротивлялась, а то, что не смогла перебороть инстинкты. это нормально в её ситуации.
— Больнее будет…
Гад! Гад и сволочь! Неужели такому, как он, шлюх мало? Какого он на неё набросился? На неопытную? Ему в удовольствие вот с такой напряженной. дрожащей от страха?
Зачем…
Коваль вошёл полностью и, как вчера, дал ей время привыкнуть к себе. Привыкнуть получалось плохо. Боль отозвалась внизу живота, правда, она немного отличалась от той. что была вчера. Катя приподняла голову, хотела посмотреть на мужчину, но ей не дали — на шею легла рука и несильно надавила, возвращая её голову в подушку.
Получается, Коваль не хочет, чтобы она на него смотрела? Да пожалуйста! Катя приказала себе не двигаться. Пусть снова насилует. Лишь бы потом отпустил. Она стерпит. Она вынесет всё.
Видимо, Судьба у неё такая. Расплата.
Катя ненавидела каждое движение генерала Коваля внутри себя. Она ЕГО чувствовала. Остро. На всю длину. Зажмурившись, Катя ждала. И считала. Толчок.
Ещё один. И ещё. Более глубокий. За спиной не то рычание, не то стон. А вот в первое она вполне в состоянии поверить. Потому что за её спиной самый что ни на есть настоящий хищник.
— Какая же ты…
Коваль не договорил, Кате же было неинтересно. Не надо ей ничего знать. Не надо… Какая она для него и так понятно.
Он кончил, выплеснув семя на поясницу Кати. Хватка руки. удерживающей её шею. сразу же ослабла. Катя ждала, что он руку уберет — нет. Большим пальцем мужчина начал делать движения, очень сильно напоминающие ласку.