- Я отправлял к тебе Ивана, - замираю с вилкой на полпути.
- В смысле? – цветы были уже после нашей встречи в школе, и я не сомневаюсь, что если бы он захотел, то нашел бы меня в два счета, хотя и говорил, что искал.
- Цветы отправлял и даже сам приезжал. С вахтершей познакомился, - он снова поднимает глаза вверх. Они у него красивые: большие и темные, а бывают еще темнее, когда… Останавливаю себя – не время об этом думать. Ни к чему хорошему меня это не приведет. Еще и пингвинчик где-то в сумке, и возможности для уединения нет. – Нина, как-то там… - сразу и не понимаю, о ком он говорит, потому что думаю вообще не о вахтершах. – Если бы ты мне тогда попалась, быть тебе отшлепанной, как минимум, - Орлов наблюдает за моей реакцией, я это чувствую, но делаю вид, что не услышала. Хотя, если себя можно сдержать, то кожу щек и шеи, не заставишь не краснеть. А я хоть и не особо рыжая, но покрываюсь краской в точности, как они. – Я был зол, как черт.
- Хах, - вырывается у меня, что, похоже, не нравится Орлову.
- Что смешного? – его голос становится подозрительно низким, и говорит он с интонацией Каа из «Маугли» производства студии Дисней.
- Ничего, - я все еще боюсь оторвать глаза от контейнера.
- Смешно, что обманула меня? Обвела вокруг пальца? В дураках оставила? Заставила бегать…
- Я не заставляла! – я не хотела орать, оно вырвалось само. – Я не просила тебя «бегать», - показываю свободной рукой кавычки. – Я просила отвезти меня домой и все!
- А зачем обманула? А? Надеялась, что искать буду? – Каа так никуда не делся. Орлов не повышает голос, не меняет интонацию. Он даже становится похожим на какого-нибудь хитрого и злого змея. Змея-искусителя.
- Боялась, - уже не кричу. Я все равно ничего этим не добьюсь, а оставаться в одном доме со злым бандитом не самая лучшая идея. – Боялась, что найдешь, и навесишь на меня какое-нибудь убийство, - у Князя поднимаются брови. – А что? Можно подумать, что ты такое никогда не проворачивал.
- Алина, - он откашливается. – Малышка, ты слишком много триллеров смотрела? Откуда такие мысли?
- Я, вообще-то, если тебе на меня досье не собрали, и ты не знаешь, с маленького шахтерского городка на юге. Я и не таких, как ты видела, - накалываю кусочек помидора, и отправляю в рот. Тут же замираю – привыкла, что зимой помидоры больше похожи на твердый кусок желатина – ни вкуса, ни запаха. Но этот помидор возвращает меня в жаркое лето, с ароматами трав на наших полях.
- Каких таких? – Орлов впивается взглядом в мои губы. Облизываю на автомате, думая, что там остался сок. Делаю только хуже.
- Таких, как ты, - отламываю кусочек котлеты. – Бандитов, криминальных авторитетов, урок.
- Кого? – брови Орлова снова лезут на лоб. – Алин, ты меня все больше удивляешь. Откуда такие слова?
- Оттуда, - отдаю ему почти полный контейнер. – Я больше не хочу. Спасибо, - мне надоел тупой разговор, надоело его превосходство в голосе, доминирование и насмешки. Мне надоела моя реакция на него, мне все надоело… - Мне нужно пройтись.
- Нет, - машу головой, и опускаю ногу на пол. – Я сказал – нет! – рявкает Орлов. – Тебе нужно отдохнуть.
- Если я не пройдусь, то взорвусь! – рявкаю я. – Мне нужно пройтись!
- И чего ж ты, вдруг, взорвешься? – снова этот елейный тягучий голос. – Что же тебя так взбесило?
- Ты! – он улыбается. – Ты считаешь, что я просто вещь! Захотел, засунул член в рот, захотел, приволок с собой, фиг знает куда, захотел – выкинул, - улыбка исчезает. – Тебе никто не давал право мной помыкать! И я не дам! Понял?
- Мда… - он вздыхает. – Пойди, пройдись, малышка. Тебе это действительно нужно.
- Вот! – из меня вырывается рык. – Снова. Широким жестом ты позволяешь мне выйти на улицу! Надо же, собачка выгавкала! Сука! – вырывается у меня, когда я спрыгиваю с кровати. Орлов протягивает руку, чтобы меня подхватить, но я жестом останавливаю его. – Задушила бы собственными руками, - меня даже дрожь бить начинает. – Но рук не хватит, у тебя слишком толстая шея!
С этими словами выхожу в гостиную, где все еще лежит куртка. Набрасываю на плечи и выхожу на улицу, забывая, что босиком.
74
Холодно. Уже начало темнеть, и промозглый день стал превращаться в противный сырой и ледяной вечер. Ноги замерзли моментально, но я уперто не иду в дом за обувью – не хочу наткнуться на насмешливый взгляд Орлова. Остаюсь на улице, хоть и не хожу по территории – одно дело стоять на холодном коврике, а другое – ходить по камням и земле. Я и в летом этого не люблю, что ж говорить о зиме и осени.