Томительно тянулись минуты. Петров выжидал или задумал что-то. Во всяком случае, голоса не подавал. Обитатели дома отдыха, предупрежденные милицией, прятались в коттеджах, наиболее смелые и любопытные, однако, торчали в окнах, игнорируя энергичную жестикуляцию отвечающего за их безопасность участкового уполномоченного.
Наконец Петров что-то решил.
— Грязнов! — крикнул он. — Наверное, пора мне сваливать, как думаешь?
— Тебе видней, Константин, — откликнулся Слава.
— Понимаешь, я, кроме тебя, никого в этой ментярне не знаю. Из них никто мне цену не знает, так?
— Да.
— Давай я через тебя всем этим отрядом управлять буду. Чтоб они четко знали, где кому стоять, пока я с кралей буду кружить прощальный вальсок.
— Согласен.
— И правильно, Грязнов, куда ты денешься! Ну скажи мне теперь, какие у вас тачки есть? Надо выбрать, на какой поедем.
Грязнов оглянулся и не торопясь стал перечислять:
— «УАЗ» милицейский…
— Не, это не надо!
— Крытая машина «КамАЗ»…
— Это в которой пятнистые приехали? — спросил Петров, имея в виду спецназ.
— Да.
Тот подумал немного и тоже отверг:
— Не надо. Еще есть?
— Есть. Два автобуса.
— С мигалками?
— Без мигалок. Обыкновенные автобусы Ликинского завода.
— Кто водители? Менты?
— В одном гражданский.
— Вот с этим и поеду! Значит, так, Грязнов. Ты не злись, если, может, что не так, а, Грязнов! Когда еще мне придется такой оравой вашего брата покомандовать!.. Так это, распорядись, Грязнов, чтоб все ваши тачки оттянулись в сторону, а мой автобус поставьте так, чтобы он своими фарами смотрел прямо на дорогу. Ясна задача?
— Ясна.
Грязнов встал с пенька и пошел туда, где у центрального въезда на территорию дома отдыха стоял весь задействованный в операции транспорт. А пока он шел, в голову пришла счастливая мысль.
3Возле машины «УАЗ», где работала рация, собрались все нужные Грязнову люди — начальник райотдела, начальник отдела уголовного розыска и командир спецназа.
— Нужен человек, который может водить автобус! — с ходу потребовал он.
— Наши все могут! — заявил командир спецназа.
— Это да, но они у вас все лбы, клиента могут спугнуть. Нам бы человека поскромнее статью, но профессионала.
Грязнов коротко пояснил ситуацию и свой план — посадить за руль автобуса переодетого оперативника.
Через некоторое время подходящего человека нашли. Капитан Синицын умел водить все виды транспорта, даже, как сам утверждал, гужевой. И внешность имел подходящую — невысокий, щуплый, но жилистый, с простоватым лицом. Лучшего стрелка не было во всем райотделе — так, во всяком случае, утверждал его непосредственный начальник.
— Я не могу вам приказать это сделать, — сказал ему Грязнов. — Но, понимаете, по-другому нам трудно будет держать его на контроле…
— Не агитируйте, товарищ майор, — перебил его Синицын. — Я поеду. Скажите только, как оружие применять?
— По ситуации. Получится только ранить — хорошо. Нет, стреляйте на поражение. Он по одному преступлению не успел приговор выслушать, как уже другое совершил. Но учтите — очень опасный человек!
Капитан хмыкнул и сказал негромко:
— Иногда я тоже опасный.
Пока ему подыскивали гражданскую одежду, пока отгоняли от автобуса весь остальной транспорт, Грязнов вернулся к коттеджу номер девять. Он слышал, как растерянно возмущается милицейским произволом настоящий водитель автобуса. Правда, отсюда нельзя было разобрать, чем именно недоволен влетевший в историю работяга. Это и хорошо.
— Ну что, Грязнов? — окликнул его из домика Петров. — Как наши дела?
— Почти как в аптеке, — ответил Слава Грязнов, снова усаживаясь на пенек со спинкой. — Автобус готовят, машины отгоняют.
— А чего-то там хипиж какой-то?
— Так это водитель кричит. Не хочет ехать, тебя боится.
— Скажи, путь не трусит. Не обижу! Скажи, чтоб сдуру не пальнули, иду я!..
Милиционеры и оставшиеся на территории дома отдыха бойцы спецназа рассредоточились так, чтобы образовать для преступника своеобразный коридор, ощерившийся автоматными стволами. По нему Петрову с заложницей предстояло пройти прямо к автобусу, за рулем которого уже сидел капитан Синицын. Он был в потертом треухе, военной телогрейке защитного цвета, в чьих-то джинсах и сапогах с высокими голенищами. Пистолет был закреплен лентой лейкопластыря на левой щиколотке.
Дверь домика номер девять наконец чуть приоткрылась, потом распахнулась шире.