Сердце в груди клокочет, отчаянно порывается наружу. Слезы собираются в уголках глаз, готовые потоками устремиться по моим щекам вниз. Я явственно осознаю, что нахожусь на краю пропасти. Опускаю веки, словно приговора, ожидая, пока Ворон сделает новый вдох и продолжит.
– Но я сделаю всё, – наконец разрывает гнетущую тишину голос мужчины, – чтобы стать достойным.
Внутри меня всё буквально обрывается. Говорят, что человек, побывавший на границе жизни и смерти, теряет способность врать, поэтому на моем лице против воли растягивается блаженная дурацкая улыбка, а я, позабыв обо всем на свете, бросаюсь обнимать своему мужчину. Как же сильно я его люблю, даже и не представляла на сколько!
Рик протяжно стонет, однако его тяжелая рука опускается мне на поясницу.
– И я тебя маленькая, давно и безнадежно, – словно в ответ на мои мысли, шепчет практически мне на ухо Рик.
– Как гроза закончится, я вас к Ниве провожу, хотя бы до города доберетесь, – снова врывается в наше пространство насмешливый голос старика. – Если она заведется, конечно. Почти два года стоит без дела, как у Анисима зрение село.
Дед продолжает тарахтеть, рассказывая, как брату эту машину какой-то благодетель подарил еще лет надцать назад. А Анисим в войну БТР-ом управлял, что с той машиной справиться, тоже мне, зверь.
Я же наслаждаюсь мгновением бесконечного счастья и где-то в глубине души зарождается маленький огонечек призрачной надежды, что всё будет хорошо.
Нам удается даже немного подремать, пока старик уходит разведать погодную обстановку, – мало ли, молния в какое дерево ударила, чтобы пожар не пропустить.
Будит меня неприятное свербение внутри, такое, от которого сводит зубы, словно кто-то когтями скребет по стеклу.
– Ты тоже это чувствуешь? – разрывает тишину голос Ворона, с которым мы так и продолжаем сидеть обнявшись.
Да, неудобно, но лишь так, осязая его теплое тело, учащенное сердцебиение и немного тяжелое дыхание, я ощущаю себя спокойно. Так было с минуту назад.
– Думаешь, нас продолжают искать? – дрогнувшим голосом, всхлипываю.
– Прости, – тяжело вздыхает Рик. – Но мне пока нечем тебя порадовать.
Еще сильнее прижимаюсь к мужчине. Я понимаю, что делаю ему больно, только не могу иначе.
– Я бы не отступил, – тихо произносит Ворон. – И они еще долго копаются.
Вздрагиваю от его слов и поднимаю шокированный взгляд да Рика.
– Помнишь, что я тебе рассказывал о себе? – как-то обреченно произносит Ворон. – Я наврал.
Сердце пропускает удар, словно бы готово остановиться. Однако, я беру себя в руки и медленно, но уверенно произношу:
– Ты… наемник?
– Я никого не убивал, если ты об этом – как-то устало отвечает Ворон. – Я, скорее, предвестник скорой смерти. Меня призывают тогда, когда никакие другие доводы до, так сказать, цели не доходят. Кстати, ты очень точно угадала мое прозвище. Ворон – предвестник смерти.
Мужчина продолжает вдаваться в подробности, словно для дурочки поясняя свою роль в “пищевой цепочке”, а я, в свою очередь, свободно выдыхаю. Рик мной воспринимается как частный детектив, а разве их можно оценивать, словно преступников? Нет. Тем более, что Ворон тщательно проверяет факты.
– Знаешь, я ведь в твоем городе оказался отнюдь не случайно, – с некой иронией говорит мужчина. – Надо было найти одного крайне нехорошего человека. Представляешь, так удачно совпало, что мне нужно было к тебе домой, а ты сама притащила меня в свою квартиру.
Внутри меня всё снова обрывается. Выходит, я собственными руками навлекла беду на свой дом?! Мгновенно отшатываюсь от Рика, вскакивая на ноги. Он, что, просто использовал меня? А если это из–за Ворона убили Черкашиных? Что, если он специально загоняет меня в какую-то ловушку? Играется, как кошка с мышкой?
– Макс красиво подставлял твоего “братца”, а еще он пытался нас обоих убить, потому что понял, что я его искал, – как ни в чем не бывало продолжает бормотать Рик.
Слова мужчины с трудом оседают на задворках моего сознания, а их смысл слишком медленно доходит, потому что ноги, по-прежнему босые, бегают по земле, не зная, куда увести мое тело.