– Он тебя любит, – тихо тарахтит старик. – Голову проветрит и будет на руках носить.
Слова болью отзываются в сердце. Как бы мне ни хотелось, чтобы он оказался правым, чтобы я сейчас проснулась – и все было хорошо, но…
– Не будет, – тихо всхлипываю. – Всё вранье.
– Твой хлопец, как открытая книга, – усмехается дед.
Открытая?! Врун, обманщик, сволочь! И почему ему именно сейчас приспичило мне правду рассказать? А правду ли?! Не верю! Ненавижу!
– Мы долго еще трындеть будем?! – навязав узлов в кроссовках, нервно вскакиваю на ноги.
Старик фыркает, затем проверяет ремень на плече и я замечаю охотничье ружье. Или не охотничье. Охренеть!
– Дичья в лесу много, – словно в ответ на мои мысли поясняет дед. – Ну и браконьеров гонять приходится. А ты что, думала, порох здесь просто так лежит?
Мысленно оглядываюсь назад, на все эти дни, с момента моей поездки в машине Рика и понимаю, что думать – это точно не мое. Зачем я только поехала с ним? А в дом притащила ради чего? Если бы он остался там, на улице, может ничего этого бы и не произошло? Типа эффект бабочки…
Размышляю, направляясь к двери, которую распахнул дед. Только не успеваю выбраться наружу, как тишину разрывает протяжный звук множества выстрелов.
– Автомат, – угрюмо заключает старик, протискиваясь вперед меня. – И куда же вы влезли, внучки?
Я вижу, как он скидывает с плеча ружье, прицеливается куда-то и стреляет. Где-то неподалеку слышится еще один одиночный выстрел. Наверное, Ворон.
– Девонька, беги давай к машине, – обернувшись ко мне, протягивает ключи дед, а затем рукой указывает направление. – Она чехлом прикрыта, чтобы зверье не пугать, но ты найдешь.
А я… Позабыв о всех своих страхах и слабостях, лишь благодарно коротко киваю старику и срываюсь с места.
Дыхалки хватает ненадолго, ноги сводит почти как в тот раз, и я понимаю, что еще одного чуда не произойдет, и еще раз меня никто на руках не понесет. Мысленно обращаюсь к Богу, прошу сил у своих предков, но продолжаю бежать, или уже идти, задыхаясь по дороге. Главное – не останавливаться, не оборачиваться и не падать. Меня с детства этому учили, что на страхи смотреть нельзя, двигаться, пока не ощутишь себя в безопасности, или пока не встретишь помощь.
Я не знаю, сколько проходит времени, только вот машину я так и не наблюдаю. Зато, очевидно, меня находят неприятности. Потому что прямо перед моим носом вырастает трое мужчин в пятнистой одежде. С ружьями.
Глава 15
Лара
– Ля, смотри какая зайка к нам в капкан угодила! – мерзко ржет один из… А вот кто они, кстати? Охотники? Наемники? Хоть бы первое! Ну, пожалуйста!
– Да ну, потасканная какая-то, – сплевывает на землю другой.
– А не насрать ли? – встревает в диалог третий.
Волосы на затылке встают дыбом, ноги подкашиваются, сердце замирает, а затем ухает куда-то вниз; в животе возникает неприятное ощущение, когда приходит четкое понимание – кабзда. Кем бы ни были эти трое, я не смогу убежать: потому что у них оружие, а мне хочется упасть на землю.
– Из… ви… ните, – задыхающимся голосом мямлю, чувствуя, как по спине стекает капля холодного пота. – Я забл…
– Заблудилась? Нет, ты нашлась, – рокочет один из типов. – Пойдем, мы укажем тебе новый путь.
Как в замедленной съемке ко мне с двух сторон приближаются мужчины, надо сказать, довольно вонючие, но я не могу даже пошевелиться. Смесь пота, перегара и жареного сала противно бьет в нос и мой желудок сжимается в жалком позыве изрыгнуть из себя пустоту.
Однако согнуться пополам мне не позволяют жесткие хваты с двух сторон. Мысленно вспоминаю “Отче наш”. Возможно, стоило бы попробовать закричать, только кто меня найдет раньше: убийцы или Ворон? Да и стоит ли верить последнему?
И почему я не умерла три года назад под колесами какой-нибудь машины? Сейчас бы не страдала ни с разбитым сердцем, ни со страхами, ни с критическим состоянием Лекса. Про Черкашиных–старших и обсуждать нечего, как бы ни было, я успела их полюбить, эти люди стали моей семьей, и я бесконечно скорблю.
Меня куда-то практически волокут. Голова кружится от нехватки кислорода, а дышать рядом с двумя смердящими тушами я не в состоянии.