Тем более, что выставка касалась оружия, и Сабина не ошиблась, когда увидела много военных, определенно, знавших Барретта не один день. Эти подтянутые парни с эмблемами “MPD Group” на футболках, о которой Сабина в свое время тоже прочла, относились к Лили как то по-особенному, как к младшей сестре, а рядом стоявший седобородый господин, доктор Митчелл, так и вовсе по-отечески.
Сабина не планировала как-то обозначать свое присутствие, но, увидев фото со скалящимся Тигром, поняла, что должна его преобрести. Сегодня. Потому что завтра его мог купить кто-нибудь другой. Барретт вряд ли мог появиться на выставке, а его телохранителей, которые были с ним в Германии и могли доложить Барретту, она здесь не увидела. Ее никто в галерее не знал. Сабина не учла лишь одного - глупо было подходить и просить о денежной отсрочке, будучи одетой, как модель из последнего осенне-зимнего каталога “Vogue”.
Лили была далеко не дурочкой, в ее глазах читалась проницательность, а Сабина, понимая, что попала впросак, не хотела врать и вынуждена была объяснять ситуацию. Также Сабина надеялась, что Лилит не знает фамилии Ланге, потому что в тот период, когда Лили была в Германии, ее отец с Барреттом не встречался. Однако и здесь все оказалось сложнее. Фамилию отца мисс Харт знала.
Единственное, что оставалось Сабине - сказать, что она ни у кого не просит помощи, и надеяться, что Лили ей поверит.
Она сделала все возможное, чтобы показать беременной женщине, что она ей не враг, но мисс Харт немного напряглась, что было понятно - она защищала своего ребенка.
Несмотря ни на что, Сабина была рада этому знакомству и подтвердила свои выводы относительно этой молодой женщины и ее месте в мире Барретта.
Сабина оказалась права - Лилит-Ева занимала прочные позиции, но даже не из-за беременности, а только благодаря себе и своему характеру. Она, как тонкий стальной прут, гнулась, но не ломалась. Проницательная Лили, которая вычислила Сабину, не пыталась что-то доказать или показать ей свои преимущества. Знала - всё зависит от Барретта и принимала его решения.
Метила ли Сабина на место Лилит-Евы? Нет. Она понимала, что никогда не станет единственной.
Ждала ли Сабина встречи с Барреттом на выставке? Нет. Почему-то ей думалось, что Барретт не будет участвовать в этом мероприятии, и она оказалась права.
Она пришла не к нему. Было слишком рано. Если бы он появился, то она бы не показалась ему на глаза. Как бы ей не было трудно. Но она бы ушла.
После того пылкого СМС, в котором она призналась в любви, она изменила свое поведение, и на номер, который тайно вытащила из телефона отца, больше ничего не отправляла.
Барретту не нужны были слова. Для него они ничего не значили, а приехать в Сиэтл и заявиться к нему, свалившись как снег на голову, было глупо.
Со временем она хотела показать ему, что приехала потому что любит его, а не потому, что поссорилась из-за него же с семьей и просит его защиты.
Желудок сводило от спазмов. Надо было поесть. Она встала и поплелась к холодильнику - можно сделать сендвич или разогреть сосиски. Но есть ей не хотелось. Так и не поужинав, она приняла душ и легла в неудобную постель, которая пахла сыростью. Завтра был ранний подъем и очередной день новой для нее реальности.
Глава 84.
Первое ноября шло полным ходом в декорациях Хэллоуина, так заботливо оформленных Латом. Завтра был день рождения Ричарда, и я радовалась, что в свое время подготовила для него подарок, который привезли сегодня.
Я давно поглядывала в сторону ножей, но как-то не решалась повторять презент Марты. Однако после того, как Акуленок радостно отреагировал на Энтони Марфионе, я, отринув неуверенность, посчитала это знаком и заказала у Марфионе, ножи которого так понравились сыну, карманный складень по индивидуальному эскизу.
- Пусть это будет наш с тобой первый подарок для Ричарда, - улыбнулась я и, положив красивую кожаную коробку на стол в кабинете, пошла на выход.
Чтобы отвлечься от дискомфорта в челюсти и всей зубной эпопеи, я полностью погрузилась в творчество. Ричард в свое время выделил мне одну из комнат под мастерскую, и я рисовала. Вернее, писала. Много. Что-то получалось, что-то нет, из-за отсутствия опыта. Но, набивая руку, я оттачивала свои навыки и мастерство. Как сказал Гарри Чейз - “у вас есть что сказать миру, и вы говорите”. Это было главным в любом творчестве, я была согласна со словами мистера Чейза и сейчас, сидя у мольберта, писала “портрет” Дьявола. Моего Дьявола.