— И какого хрена эта девочка здесь делает, а не лежит в больнице?
В этот раз во взглядах портье и охранника проступило явное удивление, поскольку они точно знали, что Стаффорд не мог видеть меня, точнее, в чём я сюда заявилась. А именно в больничной сорочке!
— Мне надо заплатить таксисту! У меня нет с собой денег! — я рискнула повысить голос и протараторить свои последние страховочные слова до того, как портье успеет накрыт микрофон связи рукой.
— Пусть заплатят с охранного поста за мой счёт. И за твоё возвращение в больницу.
— Я не поеду в больницу! Я никуда отсюда не поеду. Может только на Бей Бридж. Там же достаточная высота, чтобы разбиться с него о воду?
Ответный смех Стаффорда мне совершенно не понравился, как и его слегка заплетающийся язык. Я впервые слышала его пьяным, а уж представить себе, каким он бывает в упитом состоянии, едва ли сейчас могла. Как и не имела понятия, что он мог мне сейчас ответить.
— Маленькая изворотливая сучка. Я тебе уже говорил, что ты способна пролезть в щель, куда не может протиснуться со смазкой даже самый мелкий червяк?
Глава 59
Наверное, я просто до сих пор сплю. Сплю и вижу один из самых ужасных ночных кошмаров. И, как это не парадоксально, за окнами сейчас тоже глубокая ночь. Настолько глубокая, что по ощущениям я невольно начинала теряться в собственном восприятии. Словно дошла до какой-то невидимой грани, разделявшей реальность с иллюзорным миром снов и последним часом перед рассветом, за которым обязательно последует пробуждение. Ещё и в пентхаусе Стаффорда, как будто в усмешку от хозяина апартаментов, нигде не горело света. Даже в холле, в который я вышла из лифта, учащённо дыша и напряжённо оглядываясь в почти незнакомом пространстве. Ведь в темноте абсолютно всё меняется, даже то, что когда-то ты знала, как свои пять пальцев.
В темноте всегда всё испытываешь по-другому, включая обострённые чувства восприятия и сами эмоции. Будто действительно боишься не туда ступить или, не дай бог, переступить, и не оказаться в последствии в совершенно незнакомом тебе месте иного потустороннего мира. А в моём нынешнем состоянии и подавно. Когда все нервы натянуты, а всё происходящее кажется каким-то ирреальным и поэтому до жути пугающим. Хотя, скорей всего, я боялась не прячущихся в чёрных тенях монстров из иного измерения. А того, что не сумею дойти до конца данного пути, оказавшегося для меня далеко нелёгким и беспечным.
Нет ничего в мире больших денег лёгкого и вседоступного. Ещё одна иллюзия, которая на деле скрывает за своим красивым фантиком мир близкий по своей сути к преисподней. Даже имея до хрена денег и безграничной власти, ты не сможешь избавиться от человеческих пороков и слабостей, как и купить того, чего невозможно купить ни за какие деньги. Ты всё равно останешься маленьким, уязвимым и не готовым ко многим ударам судьбы смертным человечком. Почти жалкой букашкой, коей я себя сейчас и ощущала, пока бесшумно передвигалась по паркетному полу, старательно всматриваясь в темноту огромной центральной гостиной.
Отчасти темноту, поскольку наибольшее пространство неохватного помещения освещали огни ночного города через панорамные окна. Может поэтому я там надолго и не задержалась, так как нигде не увидела искомого мною объекта. Правда, кричать на все апартаменты я тоже не рискнула, приподняв голову и напряжённо вслушиваясь в окружающую меня буквально мёртвую тишину. Что-то мне подсказывало, что здесь больше никого не было — ни одной горничной или кого-то из личной охраны Стаффорда.
Я, конечно, могла и закричать, но почему-то решила этого не делать, доверившись для начала своей интуиции. А дальше уже как лягут карты. Не думаю, чтобы Рейнальд решил устроить для меня игры в прятки. Уж это точно не в его репертуаре. И, как вскоре выяснилось, я оказалась права, когда поднявшись на второй уровень пентхауса, дошла до распахнутых настежь дверей так и не состоявшейся детской комнаты.
Ещё за несколько ярдов до неё меня снова охватило бешеным волнением с нешуточным страхом, пробежавшимся по спине колкими мурашками, а по коленкам и суставам вымораживающей слабостью. И дыхание с сердцем тоже перехватило, будто ледяной костлявой рукой идущей по моим пятам смерти — смеющейся мне в спину воровки, которой явно было мало забрать сегодня моего ребёнка. Не знаю, как я нашла в себе силы переступить и через этот кошмар, чтобы войти туда, где, казалось, теперь находилась самая настоящая усыпальница или склеп. Ведь если я этого не сделаю, этого не сделает за меня никто.