– Моей вины нет, – повторяю, присаживаясь на корточки у сосны. Сил больше нет, ноги не держат. – В том, что случилось с Мотом так точно. Как это вообще связано? Ты влез в криминал! И его затащил…
– Я не тащил, – отрезает мужчина. – Ты привыкла считать Мота невинным мальчиком, но это далеко не так. Иногда… Он ещё хуже меня. Он сам принял решение. Я лишь присматривал, чтобы он не влез в какое-то дерьмо, решив самостоятельно пойти в криминал.
– И всё же… Тебя арестовали, но он-то как пострадал?
– Он взвесил всё на себя. Он мой наследник, Яра. Приёмник. Его попытались убрать, пока я не могу за решёткой ответить.
– Но я не виновата! Ты оказался за решёткой, потому что совершил преступление.
– Скажи, что именно? Как много раз я тебя изнасиловал, а? Натягивал силой и не заметил, походу. А кого конкретно грохнул? А то ты так расплывчато описала… Может нахуй всех перестрелять и тебя трахнуть? Память освежить.
Это было написано в тех заявлениях?
Которые на меня повесели, хотя я ни при чём?
– Я из-за этих показаний оказался в тюряге, – выплёвывает мужчина. – Сюрприз, сука. В моих делах, Яра, всё схвачено. Никто не тронул бы, нужные места перекрыты. Но твои заявы… Прекрасный подарок тому, кто хотел меня убрать.
– Я не писала! Клянусь. Я… Я братом бы поклялась, но он мёртв! Но я не писала этих ебанутых заявлений!
Я устала это повторять. Так устала. Мне кажется, вечность проходит с нашей встречи. А не одна ночь.
Я прикрываю глаза, успев заметить, как лицо Грома становится напряжённым. Он обдумывает всё сказанное.
Хоть немного верит?
К черту. Я хочу отсюда убраться! И плевать мне, что думает мужчина. Нужно найти ту шкатулку, отдать и надеяться, что после этого Наиль отпустит.
Пристрелить меня он хочет явно меньше, чем целовать.
И может у меня будет возможность сбежать. Привычный план: драпать со всех ног.
Я медленно приподнимаюсь, в лесу понемногу светлеет. Я внимательно осматриваюсь. А после сердце улетает вниз, когда я вижу сломанное дерево.
– Я предлагаю сделку, – выдаю хрипло. – Честную и простую. Я скажу, где шкатулка. А ты – отпускаешь меня. И никто ничего не должен.
– Охуенно, – скалится Гром. – Но мимо. Ты и так это сделаешь. А с тобой я не закончил.
– Будешь дальше меня обвинять без повода? Я лишь…
– Ну? И где она? Ты ведь уже узнала, иначе бы не трещала.
Я вздыхаю. Наиль всё понимает, конечно. Закатываю глаза, двигаясь к знакомому дереву. Оно ветками до земли склоняется, изгибается странно.
Я его запомнила, когда шкатулку выбрасывала. Но не думала тогда, что мне понадобится ориентир.
Грязь хлюпает под ногами, мне жалко мои кроссовки. Но плевать. Уже так плевать на всё! Просто хочу…
Замираю, чувствуя, как мерзко липнет грязь к щиколоткам.
– Наиль… – зову испуганно.
– Что ещё? – режет холодным тоном. – Завязывай с выебонами. Просто начни хоть что-то делать. А не только портить.
– Гром, я кажется… Я кажется шкатулку в болото выбросила. И сама… Сама сейчас в болоте. И меня затягивает!
Мужчина смотрит на меня, как идиотку. Зажимает переносицу пальцами, тяжело выдыхает.
Я практически слышу его мысли, совсем нелестные. Но…
Я ему статую разбила, чего он от меня ожидал?
– Наиль, там что-то булькает! – зову его с паникой. – Оно меня засасывает.
– А сосала бы ты без выебонов – таких бы проблем не было, – выдаёт раздражённо.
– Да? Сосать тебе? А потом кому? А?! Кому меня на аукцион хотел продать? Я это тоже знаю!
Высказываю, хотя не стоило вообще заикаться. Тот подслушанный разговор, когда Наиль говорил, что «протестил меня и продать хочет» – наименьшая из моих проблем.
Подлец Громов это мелочь. В сравнении с тем, что он ещё сделал.
– Аукцион? – Наиль делает несколько шагов вперёд. Но не спешит помогать, усаживается на срубленное дерево. – А чё там? Напомни. Про это забыла следаку рассказать.