- Паша, не старайся. Ты меня давно знаешь. Я не смогу быть с тобой.
- Не сможешь простить?
- Почему? На следующий день и простила. Зачем мне в себе это держать? Если я тебе не подошла…
- Ты подходишь мне.
Паша стал срываться на крик. И я не заметила, как мы, разговаривая на повышенных тонах, оказались в помещении, где посторонним нельзя находиться. Здесь хранятся музейные запасники, и мне за это может влететь.
Он пытался ко мне подойти, а я отстранялась, отступала назад. Вот и оказались с ним здесь. Паша удивлённо посмотрел на полки и изменился в лице.
- Дай мне месяц, - он с интересом вертел головой по сторонам. - Даю слово, если ты не изменишь своего мнения насчёт меня, то я уйду и больше тебя никогда не потревожу.
- Нет, Паша. В наших отношениях поставлена большая точка.
Он вплотную приблизился ко мне. Но в этот момент кто-то схватил меня за плечи и отодвинул в сторону.
- Вот, он здесь, - наш охранник ткнул в Пашу пальцем.
Я обернулась и увидела директора. Всё, теперь меня точно уволят.
- Ева Владиславовна, вам выговор. Байкер вам сошёл с рук, как и срыв экскурсии. Но вы же понимаете, что в зале были и недовольные. Теперь вот это. Здесь ценные экспонаты, а у вас в очередной раз любовные разборки. Выведите его, быстро, - обратился директор к охране.
Паша попытался сопротивляться, но у него ничего не вышло.
- Что за байкер? Я всё равно узнаю, - кричал он, пока охрана его тащила к выходу.
Я отвернулась и уставилась на первую попавшуюся на глаза картину.
- Ева Владиславовна, вы сильно разочаровали меня. Повернитесь ко мне.
- Простите. Больше этого не повторится.
- У вас насыщенная личная жизнь. Просьба вести её за стенами нашего заведения.
- Папа, ты не прав, - сказала неизвестно откуда появившаяся Катюша.
- А ты не вмешивайся. А то могу и тебя уволить.
Катюша вздёрнула свой курносый носик. И стала - руки в боки.
- Да, пожалуйста, увольняй. У меня уже есть предложения от других музеев.
- Поговори мне ещё тут. Развели непонятно что…
- Здесь искусство. И оно заставляет нас задумываться о жизни. Эти шедевры толкают нас на поступки. Хорошие или плохие. Но никого не оставляют равнодушными, - она высказывала отцу своё недовольство со слезами на глазах.
- Простите, но мне кажется, вам надо поговорить наедине. Если кто и любит это место больше всех, то это наша Катюша.
Взвинченная я приехала домой. Поднялась к себе на этаж и в ужасе отступила назад, едва не свалившись с лестницы.
На коврике, прижавшись спиной к моей двери, сидел он. В жуткой бандане с черепами и, кажется, сладко спал.
Я от страха не могла даже пошевелиться. Позвоночник окаменел, а сердце разогналось и лупило по рёбрам с такой силой, что рядом стоящий человек смог бы услышать его стук.
Так и случилось. Я разбудила его.
- Привет, что-то ты задерживаешься, - он сладко потянулся. - Рабочий день давно окончен.
- Тебе какое-дело до моего рабочего дня? Прошу освободить проход.
- Ещё чего. Я пришёл к тебе. Будем разговаривать, как и обещал, - он, не стесняясь, прогуливался взглядом по моему лицу и одежде.
- Ко мне нельзя. Хочешь, можем встретиться где-нибудь в другом месте.
- Я пришёл к тебе в гости.
Казалось, он просто не слышит, о чём я ему говорю.
- Ты глухой? У меня из-за тебя неприятности на работе. Хочешь, чтобы я и квартиры лишилась?
- Не понял. Поясни, - басил он на весь подъезд.
- Мне нельзя никого приводить в дом. Так понятно тебе?
- Ничего не понятно. Паша был исключением?
- Ты что, следишь за мной? И Паше нельзя было.
Я уверена, что соседка уже ведёт наблюдение в глазок. Делаю шаг. И тут же оказываюсь плотно прижатой к своей двери этим громилой.
Глава 10
Мы смотрим друг другу в глаза. Он выше меня, поэтому его голова склоняется к моей. Стоит максимально близко ко мне, но больше не прижимает. Хотя я понимаю, что расстояние между нами – пара миллиметров, не больше.
Его громадные руки обвились вокруг моей талии. Он шумно дышит, голубые глаза блестят, внимательно изучая моё лицо. Тёплое дыхание периодически достигает моей кожи на лице, приятно её согревая.