— Да… — Хеллма обняла Галли за плечи и повела ее вслед за Венной. — Мне кажется, что на какое-то время он отключился.
Яз решила, что маг «отключился» на всю оставшуюся жизнь. Этот человек едва не испепелил людей, которые были ей небезразличны: она не собиралась лить по нему слезы.
Ниом подтолкнула Балло вперед, не обращая внимания на его неуклюжую, шаркающую походку. Госпожа Путь была убита, а послушницы не были склонны к милосердию, сладкому или иному.
Двери в дальнем конце большого здания были в лучшем состоянии и стояли приоткрытыми. Кола широко распахнула их, а затем замерла, уставившись прямо перед собой.
— Что это? — Венна подтолкнула Йелну вперед, чтобы присоединиться к Коле и посмотреть.
Бойня была выпотрошена, и даже каменные плиты исчезли, вырванные с корнем, оставив за собой грубый земляной пол, все еще темный от застарелой крови. То, что притягивало взгляд, находилось в центре: изменчивые, фантастические миазмы, светящийся туман, в котором в одно мгновение возникали тревожные очертания, чтобы рассеяться в следующее. И в центре этого странного, клубящегося тумана что-то темное висело на крюках для мяса, которые, в свою очередь, были прикреплены цепями к стропилам высоко наверху.
— Зокс! — Куина бросилась вперед, и никто не был достаточно быстр, чтобы остановить ее.
Железный пес висел на передних лапах, вытянувшись, как тогда, когда Теус использовал его, чтобы ходить на двух ногах, а не на четырех.
Куина остановила себя, прежде чем приблизилась на расстояние пяти ярдов к собаке, которая, по-видимому, все еще содержала Теуса. Слабые внешние завитки тумана обвились вокруг нее, и она запнулась, прижав тыльную сторону ладони ко лбу, как будто была в замешательстве, или от боли, или от того и другого.
— Куина! — Ниом, следовавшая за ней, добралась до нее и начала оттаскивать.
— Что это за штука? — спросила Венна, нахмурившись.
— Это… сложно. — Яз прибежала на помощь Ниом. При этом она заметила тело, лежавшее у подножия полусгнившей лестницы — та вела к опасным на вид мосткам, открывавшим доступ к двум из восьми окон на левой стороне здания. Рядом валялись лук и связка стрел. Первое убийство Ниом, когда она бросила свою метательную звезду. Замечательный подвиг.
Хеллма вцепилась в мантию Балло и потащила его к Яз, которая вернулась с дрожащей Куиной:
— Что ты с ней сделал?
— Я? — Балло выдавил из себя усмешку. — Ничего. Теперь заклинание работает само по себе. Она только что оказалась на грани кошмара. Еще немного, и оно бы ее убило. Вы ничего не сможете здесь сделать.
— Сейчас я приду в себя. — Голос Куины был слабым и дрожал — противоположность ее обычной уверенности, граничащей с дерзостью. Она выглядела так, словно у нее на глазах вырезали весь ее клан.
— Мы ничего не можем сделать? — Яз повернулась, чтобы рассмотреть Балло, но избегая его взгляда, поскольку даже взгляд искоса в его глаз приводил в замешательство. — Но ты можешь. Ты исправишь все это. Для нас.
— Или что? — Йелна обрела дар речи, а вместе с ним и прежнее высокомерие. — Вы убьете нас, как убили Карима и бедного Ренара, лежащего у лестницы?
Яз сдержалась и не сказала, что Ренар пытался застрелить детей. Она отвернулась от Балло и встретилась взглядом с Йелной. Или что? Обоснованный вопрос. Как далеко она готова зайти, чтобы получить то, что хочет? В монастыре она узнала о вещах, о существовании которых хотела бы не знать. Пытка. Боль в наказание или для обеспечения подчинения. Яз показалось, что, как и дилемма Икта над Ямой Пропавших, это был вопрос, в котором можно было бы собрать разумно звучащие аргументы в пользу чудовищного поступка. На весах, где многие взвешивались против немногих, сбрасывание детей в ледяную яму, убийство или сожжение беспомощного заключенного в поисках столь необходимой информации могли рассматриваться как неприятная необходимость реальной жизни. Однако Яз решила, что сами весы были преступлением. Жизни нельзя было отмерять по частям, ошибки нельзя было упорядочить и принять, с ними нужно было бороться.
— Ты должен отозвать свою магию, Балло, — сказала Яз магу. — Сеус хочет убить нас всех. Ты помогаешь ему просто для того, чтобы не быть первым в очереди. Но ты все равно в очереди, что бы ты для него ни сделал.
Яз показалось, что она заметила сомнение в глазах маленького человечка, но его вызывающая ухмылка тут же вернулась. Возможно, он не мог признаться, что был неправ, и это для него было важнее, чем поступить правильно. Создавалось впечатление, что, если некоторым людям дать выбор между признанием вины или смертью, они избавят тебя от необходимости приводить приговор в исполнение и перережут себе горло.