— И что тогда?
— Вот это! — Яз развернула красную звезду вокруг Эрриса, который тоже ожил и повернулся к ней лицом. Он с беспокойством взглянул на потолок, прежде чем звезда оставила его позади. Появлялось все больше людей, они оживали, а затем снова замирали, тесно прижатые друг к другу, но не общающиеся, как будто оказавшись так близко к время-звезде, они уже почти покинули этот мир. Все отошли в сторону, чтобы убраться с пути красной звезды, и теперь Яз четко видела синюю. Надавив так сильно, как только могла, она воткнула красную звезду в синюю.
На этот план ее вдохновил Теус. Она ударила по обеим звездам, одновременно. Сведение их воедино было необходимой частью плана, но только частью. Она поняла, что два корабль-сердца были разбиты взаимодополняющими способами и каждое может стать инструментом для починки другого. Ее силы было недостаточно, чтобы починить их, но использование одного в качестве рычага для другого, использование одного для исправления неисправности другого, могло сработать. И они исправили друг друга, одновременно. Неповрежденное корабль-сердце было слишком совершенным, слишком самодостаточным; у него не было недостатков, с помощью которых можно было бы управлять другой звездой.
Момент столкновения вызвал ударную волну, которую Яз почувствовала всем своим разумом. Если бы волна была физической, то могла бы обрушить потолок. Как бы то ни было, Яз боролась за то, чтобы остаться на ногах. Она погрузилась во вневременной момент столкновения, визуализируя узоры двух звезд и то, как их можно объединить, чтобы каждая из них заполнила пробелы в другой. В следующее мгновение она оторвала звезды друг от друга, оставив обе целыми. На мгновение красота решения наполнила ее удивлением. Затем, внезапно, вокруг стали кричать и бежать, а кирпичи — падать.
39
Турин
ТУРИН УЖЕ СОБИРАЛСЯ прокомментировать странное понижение голоса Эрриса и повышение тона Мали, когда позади него быстро разгорелось красное свечение, и несколько железных штуковин засвистели в воздухе вокруг него. Одна прошла прямо над головой и ударилась в стену туннеля немного впереди. Кирпичная кладка разлетелась на пыль и обломки там, куда она попала, но сзади раздался более мощный взрыв, едва не расплющивший его.
Турин выставил руку, и, когда он начал поворачиваться, мимо него проплыла багровая звезда огромных размеров. Он быстро развернулся, в ушах звенело, и поразился, увидев Мали, застывшую на середине шага, очевидно, когда она убегала от него. За ней, к его еще большему удивлению, золотая звезда осветила не туннель, который он помнил, а участок, разрушенный каким-то ужасным взрывом. И там, под золотой звездой, среди неподвижного вихря глаз Наблюдателя, стояла Яз в рясе послушницы, а за ее плечом стояла священница Крей, тоже застывшая на мгновение.
— Яз! Берегись! — Турин потянулся к жрице своей лед-работой, намереваясь впечатать ее в стену. Но красная звезда отодвинулась, и в следующее мгновение все вокруг закричали, посыпались кирпичи.
— Беги! — Эррис пронесся мимо него. Впереди Мали снова двигалась, подбегая к Яз и священнице, которые с невероятной скоростью оказались в другом месте.
Турин не нуждался в поощрении со стороны Эрриса. Потолок над ним рушился. Кирпич скользящим ударом попал ему в плечо. И, словно угрозы быть похороненным заживо было не достаточно, он чувствовал позади себя ауру какой-то звезды, гораздо более могущественной и ужасной, чем любая, которую он видел раньше — она разрывала его разум невидимыми когтями.
Зная, что скорость его ног не может сравниться со скоростью Эрриса, Турин использовал свою лед-работу, чтобы пролететь сквозь дождь обломков. Он стал могущественнее, чем когда-либо прежде, сила толкала его вперед, как стрелу, обгоняя Эрриса. Он прикрыл голову, насколько мог, обеими руками и, пролетая мимо Мали, схватил ее своей лед-работой. Они оба промчались мимо Яз. Присутствие большой золотисто-белой звезды заставило его двигаться дальше, но Турин мысленно толкнул священницу, отшвырнув ее в стену, подальше от Яз.
Турин заставил себя и Мали остановиться в дальнем конце разрушенной секции и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как туннель, в котором он стоял, исчез в оглушительном обвале, всепоглощающее облако пыли взметнулось в его сторону. Последним проблеском, который он успел увидеть перед тем, как туннель поглотила тьма, был ныряющий Эррис, два шара света мчались за ним по пятам — один ядовито-зеленый, другой темно-красный, как начинающее светиться железо.
Целую вечность Турин ничего не мог видеть и не издавал ни звука, боясь задохнуться от необходимого вдоха. Грохот падающей земли и камней быстро превратился в глубокие звуки оседания огромного веса, шум, который скорее ощущался, чем слышался, приправленный падением случайных кирпичей. Турин притянул Мали к себе и обнаружил ее руку на своем горле прежде, чем она поняла и вцепилась в него с яростью, присущей только людям, заблудившимся во тьме.