— Есть многое, что нужно принять и понять. — Эррис, сочувственно улыбаясь, схватил его за плечо. — У тебя было очень узкое существование. Это место… оно другое. Замечательное, да, но будь осторожен: оно съест тебя заживо, если ты не будешь осторожным. Наивность — это то, чем питаются такие города, как этот, а этот питался веками. И он находится над землей. Город, который лежит под ним, намного старше и намного опаснее!
Турин попытался сосредоточиться на спине Мали, на том, чтобы следовать за ней и не сбиться с пути. Они прошли мимо стольких людей. Буквально тысяч. Мужчин и женщин, молодых и старых, более разнообразных, чем Сломанные, во всех отношениях: оттенки кожи от белого до черного, через розовый и коричневый, волосы в любом стиле, глаза любого цвета.
Молодая блондинка с лицом в форме сердечка и полными губами протиснулась мимо него, наполнив воздух ароматом… чего-то хорошего. Турин никогда особо не задумывался о богах, но он предполагал, что Боги во Льду улыбнулись ему в тот день, когда привели Яз в его жизнь. Он всегда считал удивительным, как каждый человек находит того единственного другого, который каким-то образом подходит ему, словно находит кусочек головоломки — этот и никакой другой. И когда Яз оказалась среди них, он почувствовал этот щелчок, словно две части, каждая из которых нуждалась в чем-то определенном от другой, встретились и соединились. За эту веру было легко цепляться, когда в его мире людей насчитывалось несколько сотен, а девушек примерно его возраста — несколько десятков. Внезапно, однако, один шаг через врата Пропавших и несколько дней пути привели его, возможно, к миллиону душ. Мог ли он все еще цепляться за веру в то, что Яз была создана для него, а он для нее? Даже когда альтернативы над и подо льдом можно было исчислять в десятках, он чувствовал, что она может отказаться от него в пользу Квелла или Эрриса. Но сейчас? Каждый новый поворот открывал дома, в которых жило в десять раз больше людей, чем ютилось в ледяных пещерах. Это пугало его. Он не хотел никого другого, но что, если захочет она?
— Турин? — Эррис щелкнул пальцами перед лицом Турина.
— Э-э?
Эррис указал поверх крыш туда, где шпили какого-то огромного здания бросали вызов небу.
— Собор Сент-Аллам. Именно там Эулар завтра встретится с первосвященницей — если он еще этого не сделал. Хорошая новость заключается в том, что ящичек находится в этом направлении. — Он указал на боковую улочку, ведущую в противоположную сторону. — Так что нам не придется осквернять самое святое место этих людей. По крайней мере, не сегодня.
— И плохая новость в том, что он, возможно, уже видел первосвященницу и находится на пути к Сеусу? — спросил Турин.
— Попал в точку. — Эррис пошел прочь, окликая Мали.
— Так где же это, в точности? — спросил Турин, используя свою лед-работу, чтобы отклонить еще одного зеленоземельца, который, казалось, намеревался врезаться в него.
— Ну, это непростая задача, — сказал Эррис. — Было время, когда я мог бы узнать это с точностью до дюйма, но системы, которые я использую, пришли в упадок. Большинство элементов буквально свалились с неба. Но он определенно в городе. И в том направлении. Почти уверен.
— Мали, что лежит в том направлении? — спросил Турин.
Эррис передал вопрос:
— Она не знает.
— Не знает? — Турин посмотрел на девушку. — Как она может не знать?
— Это большой город. Вероятно, она нечасто выходит из монастыря. Это не пещеры. Здесь почти все незнакомы почти со всеми остальными. Скорее всего, большинство людей, которые здесь живут, могут заблудиться в своем собственном городе, если несколько раз свернут не туда.
Они свернули за еще один угол, следуя по более узкой, грязной улочке. Дома здесь все еще были высокими, но выглядели так, словно их разделили на множество секций. Белье свисало с давно не чищенных каменных балконов. Еще один поворот привел их в район, где теснились односкатные лачуги, скопление крыш прерывалось случайными разрушенными колоннами или рухнувшими арками. Турин сразу почувствовал себя как дома. Он прожил почти всю свою жизнь в лачуге, подобной этим, построенной на руинах чего-то гораздо большего. Но он не знал, почему этот район должен существовать здесь, среди такого изобилия.