— Мы вернем остальных, — сказала Куина, не заботясь о том, что остальные послушницы ее слушают. — Сестра Сова говорит, что они в безопасности. У нас есть время.
Яз кивнула и посмотрела на свою еду, пытаясь взять себя в руки. В последние дни время было ненадежным. Как и лед, который, как выяснилось, скрывал великие и неожиданные тайны, время тоже оказалось менее надежным, чем она всегда считала. С другой стороны, Куина была права. У них было время — то, чего у них не было целую вечность. Эррис сказал бы, что, с тех пор, как она упала в Яму Пропавших, часы всегда тикали. Она должна была спасти Зина до того, как Сломанные погубили бы его. Ей пришлось сбежать от Эулара, прежде чем он использовал нити, чтобы переубедить ее. Даже на бесконечном пути к Коридору их подстегивали истощающиеся запасы: ни один день не мог быть потрачен впустую, не было времени на отдых.
— Какой у нас следующий урок? — Яз оглядела трапезную, четыре длинные скамьи, послушниц, склонившихся над едой. Такова была их жизнь, день за днем: уроки, прогресс, обучение, тесты, испытания. Об их голоде позаботились, освободив их тела и умы, чтобы направить их на другие цели. Теперь это была ее жизнь, освобожденная от всепоглощающей задачи просто не умереть.
— Тень, — ответила Куина с набитым ртом.
ЯЗ СЧИТАЛА, ЧТО они должны посещать только уроки Пути, но энтузиазм Куины убедил ее отказаться от этой идеи, и она без жалоб пошла на урок Тени. Девушки вошли в комнату, где Сестра Сова и настоятельница разговаривали с Яз и ее друзьями после того, как они спаслись из Стеклянной Воды. Яз сидела там, пока Госпожа Тень говорила о каком-то растении зеленых земель, из которого можно было бы сварить яд. Она пыталась сосредоточиться, но ее мысли постоянно возвращались к синему свету, который удерживал Мали, Эрриса и Турина. За каждое мгновение их жизни проходили недели ее. Она могла бы быть седой и старой, когда Турин, наконец, решил бы развернуться и уйти оттуда, оставшись тем же молодым человеком, которым был, когда вошел в ауру время-звезды.
— Ты все еще с нами, Яз?
Яз моргнула и обнаружила, что на столе перед ней разложена сложная масса зелени: стебли, листья и блестящие белые ягоды:
— Я…
Она испуганно огляделась и обнаружила, что другие послушницы сняли ягоды с растений, которые им дали, и делали что-то непонятное с черными семенами и бледной мякотью. Рассеянный смех прокатился по комнате, быстро смолкший под пристальным взглядом Госпожи Тень.
— Ты находишь это забавным, Послушница Гулли? — Монахиня повернулась к девушке с мышиными волосами, которая сидела позади нее.
— Н-нет! — В голосе послушницы прозвучал неподдельный страх.
Госпожа Тень щелкнула девушку по уху, заставив ее поморщиться.
— Ты можешь лгать, но, по крайней мере, делай это хорошо. Я учила тебя быть более убедительной. — Монахиня вернула свое внимание к Яз, прежде чем оглядеть класс. — Здесь есть урок. Смейся, Яз.
— Что?
— Только не говори мне, что ты так же быстро забыла наш язык, как овладела. Смейся! У тебя только что было полдюжины примеров. Они смеялись над тобой. Смейся в ответ. — Она хлопнула в ладоши. — Смейся!
— Э-э… — Яз смущенно огляделась. Она попыталась рассмеяться. Даже для ее ушей это звучало настолько неправильно, что казалось комичным. На другом конце комнаты Хеллма разразилась собственным смехом, прежде чем зажать рот обоими огромными ладонями.
Госпожа Тень подняла палец, призывая к молчанию.
— Это было забавно, — признала она. — Но и трудно. Убедительно изображать веселье — это навык, которым многие не могут овладеть даже после значительной практики. Смех честнее слез. Никогда не высмеивайте кого-то за его смех — даже Хеллму, которая ржет как лошадь, — потому что смех — такая же истинная часть человека, как нос на лице. Слезы можно подделать. И даже когда они истинные, они часто относятся к нам самим, представляя постигшую нас трагедию, а не к жертве ситуации. Смех, однако, подделать нельзя — когда он вырывается из нас и как. Он такой же истинный, как чих или маленькая смерть: эмоции ускользают от нас под давлением. — Она прошла между столами. — В Тени мы обучаем убийц, и для этого мы тратим больше времени на людей, чем на ножи, — она извлекла один из последних из ниоткуда и воткнула его в стол перед Куиной, — или яды. — Она щелкнула по листьям перед Яз. — Часто это наши инструменты, но гораздо важнее понимать материал, к которому мы применяем наши инструменты. Самый опасный человек в комнате — вовсе не самый быстрый клинок или самый смертоносный отравитель; это всегда тот, кто лучше всех понимает остальных. А понимание остальных начинается с понимания себя — вот почему уроки, которые я преподаю здесь, на самом деле начинаются в Башне Пути Сестры Сова. Трансы ясности, терпения и безмятежности — отличные ключи к познанию самого себя. Вы узнаете других, наблюдая, но все, что вы видите, рассматривается через призму себя. — Она приложила палец к центру своего лба. — Здесь мы впервые узнаем, что нам нужно, чтобы понимать других.